Уникальный элемент - Юлия Сергачева

Сразу за въездом маячила крыша трактира. По пологим, истертым до блеска ступеням одну за другой заводили лошадей на постоялый двор. А разряженную карету вкатывали по бревенчатому пандусу.

Тут и выяснилось, что можно сэкономить на городских налогах, а от частных никуда не сбежишь. В гранитных воротах высились фигуры стражей.

— По серебряку с каждого, — усатый страж повернул равнодушную физиономию в пятнышках комариных укусов. — И за гиппогрифа… Э-э… — Он пошевелил губами, подсчитывая, покосился на воротную арку, прочитав одним глазом что-то на обратной стороне, и воодушевленно закончил: — За гиппогрифа по двойному тарифу, как за лошадь и как за птицу, итого — четыре серебряка и три медяка…

— Грабеж! — возмутилась Элия. — Что значит по двойному тарифу?!

— Ха, — хмыкнул мужик, разбиравший поодаль веревки на возу, — вы бы видели, как они за драконов дерут! По четырем тарифам, как за лошадь, как за змею, как за птицу, да еще и как за оружие!

— А почему как за птицу?

— Так дракон яйца кладет…

— Поговорите тут еще! Распоряжение барона Теоринамидора Ухватца.

— А если бесплатно перелететь?

— Не выйдет. Там над проливом гадюки водятся, они на всякую живую тварь норовят напасть.

— Сам барон разводит, — довольно осклабился страж. — Для таких вот ушлых… От налога господин барон освободил только магов да лиц высокорожденных.

— Еще бы! Небось с них драть деньги он не осмеливается, — мужик даже головы не повернул, делая вид, что поглощен затянувшимся на веревках узлом.

— Это неслыханно! — Элия негодующе притопнула ногой. — С каких это пор барон осмеливается присвоить то, что было выстроено еще до начала времен?

— Баронова земля! Что хочет, то и присваивает. — Красные пятнышки на физиономии стража стали темнеть и сливаться в единое целое, закрашивая лоб и скулы. — А ты, девка, рот-то закрой, пока штраф за оскорбление его светлости не взяли!

— Это незаконно! Да всем известен Договор о…

— Ага. Щас щелкопера позову, пусть закон мне почитает!

— Я наследная баронесса Элиалия Загорская, и я…

— Ха-ха! А я законный наследник графа Яснополяна, а мне приходится тут у ворот ошиваться и всяких проходимцев отваживать!

— Да как ты смеешь, хам?!.

Ну, началось!

Брюс потянул разбушевавшуюся Элию прочь. Сгоряча едва не огреб оплеуху.

— Да как он смеет?! — Элия с силой всадила каблук в стык камней кладки. Брюсу даже искры померещились. — Думает, если здесь край света, то…

— Уймись. Ничего ты сейчас не докажешь.

— Нет, ты слышал? За гиппогрифа, как за лошадь и птицу!

— У нас нет даже трех серебряков, так какая разница, сколько они хотят за гиппогрифа? — раздраженно осведомился Брюс.

— Но это же нечестно!

— Идем, идем! — На них оборачивались, Брюс тянул упиравшуюся девушку подальше, живо припоминая первые дни их совместного путешествия.

Пришлось вернуться к исходной точке и заново оценить исполинский размах древней постройки, изучая второй из возможных путей на другую сторону. Вторая часть, из распавшейся надвое главной лестницы, поднималась выше, к величественной арке, затаившейся меж двух башен.

Вокруг башенных шпилей в кисее изорванных туч вились ленивые ожерелья шаровых молний. Черепичные шелушащиеся конусы крыш смахивали на шляпки старых грибов. В дупла пустых окон заныривали черные твари, походившие на птиц лишь издалека. Две снизились и затеяли свару над фонарем — стало видно, что крылья у них в три сложения и перепончатые, а длинные змеиные тела увенчаны зубастой пастью.

Лако наблюдал за дракой с гастрономическим интересом.

— Гадюки, — мимоходом пробормотала Элия. — Если их не бояться, то они не тронут. А чего нам их бояться?

Действительно. Бояться им следует только самих себя.

— Это плохая идея! — ахнул Брюс, когда Элия, ничтоже сумняшеся, двинулась по пологому скату, к арке верхнего входа, обрамленной стволами исполинских каменных ясеней.

Нечто похожее уже встречалось при въезде в Гранигор. Только у здешних ясеней листва была прозрачной и переливчато мерцала. Красиво, если не знать, что этот свет означает действующую магическую сторожевую рамку.

Базальтовые черепахи, сомкнув темные узорчатые бока несли на спинах звенья широкой лестницы, ныряющей прямо под древесный свод.

— Элия, да погоди же!.. Потрудись прочитать, пока мы снова не влипли…

Прикрепленное к стволу ясеня-исполина, горело огненными буквами предупреждение:

«…а если кто осмелится выдавать себя за мага или высокопоставленное лицо и воровским способом воспользуется запретным для него путем, то карается это преступление мгновенной смертью…»

От дождя горючая надпись была заговорена намертво.

— Воодушевляет?

— Я, между прочим, все еще дочь барона! — возмутилась Элия. — Я имею право!

— Угу. Покойная дочь.

Растрепанная, немытая, в грязной обтерханной одежде дочь барона Загорского производила достойное своему титулу впечатление. Кажется, она и сама это прекрасно осознавала, потому что сдалась достаточно быстро. Умолкла, поглаживая взъерошенного Лако. И вдруг обернулась, просияв:

— А если ты?

— Что — я?

— Ты больше похож на аристократа, чем я, дочь барона. Может, потому что я не дочь барона?

— Извини?

— Неважно.

Брюс встряхнул головой:

— Думаешь, изысканная куртка в потеках грязи выгодно оттенит аристократическую бледность моей физиономии? А изящество кистей никому не позволит разглядеть ссадины и землю под ногтями?

— Я думаю, что ты — вылитый маг с Золотых земель. И в седле Лако ты отпугнешь любого желающего познакомиться с тобой поближе. Для магов внешний вид значения не имеет. Недавно это уже выручило нас. Никто не станет связываться с магом.

— Кроме другого мага.

— Что им здесь делать?

— Охотиться… на кукол, — сквозь зубы процедил Брюс.

— А я стану твоей куклой.

— Ты понятии не имеешь, о чем говоришь.

— Да неужто? — совершенно невозмутимая Элия заплетала потрепанную косу, готовясь к светскому общению.

…Он некромантом был, а земляным магом притворялся для пущей важности. Говорил, люди не так сильно некротов страшатся, как думают. А вот земляки, те были маги силы великой. О них не всякий вслух помянет. Ходил по деревням, запугивал дремучих селян. Толченые кости с землей смешивал, а потом призывать принимался. Земля-то и вскипала, ворочалась, люди, понятно, пугались, за защиту, значит, платили…