Николай II - Сергей Фирсов

Так как Николай II вскоре выздоровел, вопрос о престолонаследии временно потерял свою актуальность. Но только временно. Поэтому, уезжая из Ялты, С. Ю. Витте попросил министра двора доложить царю о затруднении, в которое попали сановники в связи с вопросом о престолонаследии. Государь, по мысли министра финансов, должен был дать необходимые указания, оформив их в законе. Произошедшее имело следствием негативное отношение к Витте со стороны императрицы, о чем ему впоследствии говорили близкие к царской чете лица.

Были ли после ноябрьских событий 1900 года внесены какие-либо изменения в закон о престолонаследии, точно неизвестно. Однако и С. Ю. Витте, и обер-прокурор Святейшего синода К. П. Победоносцев, и министр юстиции Н. В. Муравьев получили поручение «составить соответствующий указ, который не был опубликован и затем, вероятно, потерял силу со счастливым событием рождения великого князя Алексея Николаевича». Впрочем, до рождения цесаревича было еще далеко — он родился летом 1904 года, — а тогда, в 1900-м, о рождении в царской семье сына можно было только молиться.

Надежды на рождение мальчика не оправдались и в 1901 году: 5 июня в Петергофе (в Новом дворце) у царской четы родилась четвертая дочь — великая княжна Анастасия Николаевна. Бюллетени о состоянии здоровья новорожденной и ее матери были самые благоприятные. Через двенадцать дней состоялись крестины, на которых (уже по традиции) первой среди восприемников была Мария Федоровна. Восприемниками стали также принцесса Ирина Прусская, великий князь Сергей Александрович и великая княжна Ольга Александровна. Рождение дочери, вероятно, обескуражило царя и царицу. С. Ю. Витте (со слов министра юстиции Н. В. Муравьева) передает, что именно тогда «у Их Величеств как бы появилась мысль, или, вернее, вопрос, нельзя ли в случае, если они не будут иметь сына, передать престол старшей дочери. Я подчеркиваю, — продолжает далее мемуарист, — что это не было отнюдь решение, а лишь только вопрос. Этим вопросом занимался как Н. В. Муравьев, так и Константин Петрович Победоносцев, который к такой мысли относился совершенно отрицательно, находя, что это поколебало бы существующие законы о престолонаследии, изданные при императоре Павле, и которые имели ту весьма важную государственную заслугу, что с тех пор Русский престол, в смысле прав на престолонаследие, сделался устойчивым и прочным». Можно предположить, что С. Ю. Витте в своих воспоминаниях дважды (хотя и по-разному) рассказал одну историю, связанную с проблемой престолонаследия. В первый раз — об указе, который регулировал бы ситуации, подобные ноябрьской 1900 года, и второй — о возможности наследовать престол старшей дочери государя. И в первом, и во втором случаях, что показательно, С. Ю. Витте назвал одних и тех же лиц — Н. В. Муравьева и К. П. Победоносцева.

Итак, процарствовав почти семь лет, Николай II не имел сына. Важнейший государственно-династический вопрос не был решен. Оставалось уповать на небеса или на тех, кто является «любимцем небес», кто сможет помочь, утешить, направить. И вскоре на русском придворном небосклоне засияла звезда странного человека, еще в XIX веке прославившегося как «лионский магнетизер».

***

Его звали Филипп Низье-Вашо (Philippe Nizier-Vachod). Он родился во Франции, в местечке Луазье в Савойе, 25 апреля 1849 года. Родители его были крестьянами, и с ранних лет мальчик привык к работе по хозяйству, помогал отцу пасти стадо овец. Однако еще в детстве он стал привлекать внимание своими необыкновенными способностями. «Мне едва минуло шесть лет, — вспоминал Филипп впоследствии, — а уже наш деревенский священник был обеспокоен некоторыми явлениями, происходившими со мной, и мне говорил: малыш, тебя, должно быть, плохо окрестили, и мне кажется, что твоим господином является дьявол». В 13 лет ребенок переехал в Лион к дяде-мяснику. По словам изучавшего историю Филиппа посла Франции в императорской России М. Палеолога, будущая знаменитость уже тогда проявлял странные наклонности — например, любил одиночество, интересовался колдунами, ворожеями, магнетизерами и сомнамбулами. «Он попробовал себя в оккультной [тайной] медицине и с первого же дня преуспел в этом».

В 1872 году Филипп Низье-Вашо открыл небольшой медицинский кабинет, где лечил своих пациентов «психическими флюидами» и «астральным динамизмом» (fluides psichiques et les dynamisms astraux). Что сие значило — понять затруднительно, но, совершенно очевидно, это была «нетрадиционная медицина». Человек обаятельный, с ясным проницательным взглядом, он мог воздействовать на тех, с кем общался. Впрочем, медицинского диплома у него не было (в Лионском университете он учился всего семь месяцев — с ноября 1874-го по июнь 1875 года, так как был исключен из числа слушателей по причине занятия целительством). Профессиональные врачи трижды подавали на него жалобы (в 1887, 1890 и 1892 годах). Низье-Вашо приговаривался к штрафу, но не бросал своих занятий, тем более что все свидетели выступали на его стороне, отмечая его способность утешать и укреплять. В сентябре 1877 года он женился на своей пациентке Жанне Ландар и был счастлив в браке.

До 1896 года его клиентура в основном состояла из простых людей — ремесленников, лавочников, консьержей и кухарок. Затем появились «люди из общества». Хозяйка табачной лавки, располагавшейся напротив его кабинета, будучи информатором полиции, однажды сообщила, что видела у Филиппа русского князя, «высокого худого человека, имя которого она не могла вспомнить и который приходил с двумя элегантными дамами». А кухарка Филиппа показывала письмо с печатями, на которых изображалось русское оружие. Незадолго до получения этого письма некие русские дамы («С.» и «П.»), будучи проездом в Лионе, посетили Филиппа и ушли потрясенные его сверхъестественными способностями и проницательностью. Они упросили его сопровождать их в Канны, где представили великому князю Петру Николаевичу, его жене — Милице и сестре последней — Анастасии (в дальнейшем ставшей супругой великого князя Николая Николаевича). Так излагает историю знакомства Филиппа с представителями династии Романовых М. Палеолог.

Русский биограф Филиппа — представитель одной из известных до революции купеческих семей Москвы П. А. Бурышкин, — пользовавшийся сведениями М. Палеолога, добавляет несколько любопытных штрихов к истории будущего царского «Друга». Отмечая, вслед за французским дипломатом, что с Филиппом подвизались доктора Стейнзи (Steintzy; у Бурышкина — Стейснюа) и Лаланд, ставший затем зятем целителя, русский исследователь указывает, что «с ними часто работал и доктор Энкосс (Папюс). Но оба эти сотрудника работали вместе с ним не только в области медицины. Оба — в особенности Папюс — были известными оккультистами, посвящавшими немало времени популяризации „тайных знаний“». Последнее обстоятельство стоит запомнить: в аристократических кругах Европы была мода на «тайные знания». Стремление узнать будущее, изменить с помощью мистических операций свою жизнь, используя эзотерический и символический метод понимания внешнего мира, отличало многих «богоискателей» тех лет.

Папюс создал даже орден мартинистов, чтобы объединить всех, интересовавшихся оккультизмом и герметическими знаниями. Избранный в 1891 году Великим магистром Верховного совета ордена мартинистов, Папюс пытался распространить свою деятельность и за пределы Франции. В 1896 году, во время визита русской императорской четы в Париж, по его инициативе представители французского оккультного масонства отправили царю приветствие, пожелав ему «обессмертить свою империю полным единством с Провидением». Николай II и Александра Федоровна, через российского посла А. П. Моренгейма, передали Папюсу свою благодарность. Выступая 24 сентября на официальном обеде у президента Франции Ф. Фора, Николай II даже использовал язык мартинистов, отозвавшись о Париже как об «источнике… великого света». Спустя несколько лет, зимой 1900/01 года, Папюс приехал в Петербург, где в присутствии великих князей Петра и Николая Николаевичей, а также сестер-«черногорок» (как их называли при дворе) — Милицы и Анастасии — читал лекции.