Тайник - Рейчел Хор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она увидела, как сверкнули в темноте его белые зубы. Похоже, он улыбается.
— Но у всех у нас есть проблемы, верно? Продукты, кредиты…
— Расскажите, как случилось, что вы стали писать о природе? Я почему-то представляю, что в детстве вы были неутомимым натуралистом. Сажали насекомых в спичечные коробки и разводили ящериц в туалетном столике.
— Что-то в этом роде, — засмеялся Юэн. — В детстве меня не ограничивали в свободе. Я мог, например, целыми днями гонять на велосипеде. Кроме того, мой любимый учитель вел исторический клуб, и я, конечно, стал его активным участником. Потом, выучившись, читал зоологию в университете и ненадолго стал лабораторной крысой, иначе говоря, исследователем. Но мне это не подошло. Вот я и переехал сюда. Нашел работу в природоохранной организации. Так все и началось.
Он замолчал, и Джуд вдруг почувствовала, что они ступили на опасную территорию. Очевидно, одновременно с рассказом о первой книге ему придется упомянуть о женитьбе. Юэн не из тех, кого легко понять. Он дружелюбен и открыт, с ним можно вести себя непринужденно, но какой-то уголок его души оставался наглухо закрытым. Она это уважала. Всему свое время, можно и подождать.
Луну закрыло облако. Джуд допила кофе и неожиданно ощутила ужасную усталость.
— Думаю, мне пора возвращаться.
— Да, конечно. Надеюсь, вы хорошо провели время.
— О да! — искренне ответила Джуд, наблюдая, как он развинчивает телескоп и кладет в сумку.
— Вот и хорошо, — кивнул Юэн, и в темноте снова блеснули его белые зубы.
Он помог ей встать на лестницу, сам спустился вниз и запер крышку люка.
— Вам обязательно нужно прийти сюда еще раз. С таким компаньоном хорошо смотреть на звезды.
— Спасибо. Если согласны принять помощь, я могу записывать ваши заметки.
«Зачем, интересно, я это предложила? Уж очень напоминает ситуацию Энтони и Эстер».
— Как вы добры! Долго пробудете в Норфолке?
— Если не считать необходимости иногда показываться в Лондоне, — еще две недели.
«Времени мало… нужно снова заняться перепиской мемуаров Эстер, а потом набросать статью для Бриджей. И что-то делать с колье Тэмсин…»
Наутро после завтрака позвонила Сесилия.
— Я прочитала дневники. Джуд, это поразительный пример астрономических наблюдений того времени! Самый большой вклад Уикема — новые телескопы, которые он делал сам и потому мог рассматривать звезды при значительном увеличении. Видно также, что он был очень старательным, объективным наблюдателем. Можно получить реальное знание о развитии научных методов, изучении небесных тел, а также усовершенствовании оптики для телескопов.
— Звучит ободряюще, — с сомнением заметила Джуд.
— Но вряд ли поможет поднять цифры продаж. Он определил некоторое количество двойных звезд, но заинтересует ли это покупателей? Полагаю, интересно узнать, что случилось, когда его заменила Эстер. Ее заметки, хоть и такие же точные, все же куда более лиричные и страстные. Она называет небо «океаном звезд» — чудесный образ, не так ли? И говорит… погоди… что чувствует себя «путешественницей по этому океану». Но есть кое-что еще. Послушай: она пишет о каком-то объекте, который видела в небе рядом с созвездием Близнецов. «Он снова появился. Я вижу его при 460-кратном увеличении. Хвоста у него нет, так что я оспариваю наблюдения отца: это не комета. Я всерьез считаю, это что-то другое».
— Я читала. И что это было?
— У меня есть кое-какие подозрения. Если я права… это будет потрясающее открытие. Но нужно дочитать до конца и кое-что проверить, прежде чем делать выводы. Это займет несколько дней. Кроме того, Дэнни приезжает из Бостона на неделю, и мы пообещали себе небольшое путешествие в Париж.
— Какие вы счастливчики! — тепло произнесла Джуд, хотя в душе расстроилась.
Париж напомнил о Каспаре, но она не почувствовала сожаления от того, что они расстались. Любопытно, но теперь ей казалось, что встречи с ним были очень и очень давно…
Она поблагодарила Сесилию и, распрощавшись, с новым энтузиазмом вернулась к мемуарам. И быстро поддалась очарованию рассказа Эстер.
Приближалось Рождество тысяча семьсот семьдесят второго года. Однажды морозным днем я играла с кукольным домиком, когда за окном моей комнаты послышался конский топот. Выглянув, я увидела подъезжающий к дому запряженный парой лошадей экипаж. Молодой форейтор спрыгнул, чтобы подержать животных. Кучер помог выйти сначала высокой угловатой даме в шляпе с пером, потом тощему мальчишке, возможно, на год-два старше меня.
Леди постояла, злобно глядя на дом, словно выискивая недостатки. Я сразу ощутила себя одним из этих недостатков. На секунду выражение лица женщины смягчилось, словно что-то в плавных линиях глыб песчаника привлекло ее, но потом взгляд василиска уперся в мое любопытное лицо… Она словно застыла. Я сжалась, как от удара, и даже отступила от окна. А когда набралась храбрости посмотреть снова, гостья успела подобрать юбки и направилась к крыльцу. Мальчик тащился сзади.
Внизу началась суматоха. Миссис Годстоун вопила, вызывая Сьюзен. Мистер Корбетт, дворецкий, требовал от лакея немедленно внести вещи. Я тихо, как таракан, чувствуя себя столь же ненавистной, выбралась из комнаты и спряталась в своем укрытии у лестничной площадки. Внизу открывались и хлопали двери, сапоги стучали по мрамору, и сварливый женский голос отдавал приказания:
— Немедленно ведите меня к брату. И разведите огонь в комнате, где я обычно останавливаюсь.
«Значит, прибыла сестра отца», — подумала я.
Она и раньше приезжала сюда, конечно, но очень редко останавливалась дольше чем на день-другой. Но сегодня Алисия Пилкингтон, вторая жена Адольфуса Пилкингтона, эсквайра, фермера-джентльмена из Линкольншира, привезла своего смирного одиннадцатилетнего сына Августа, которого публично именовала наследником моего отца.
Они пробыли в доме самую длинную неделю моей жизни, в течение которой поставили хозяйство Старбро-Холла на колени.
Алисия с нескрываемым презрением заявляла, что ее холостой брат не способен управлять благородным домом. А еще она объявила миссис Годстоун, будто ее прямая обязанность — проверить все, включая счетные книги, измерить толщину слоя пыли под кроватями в комнатах ее и мальчика и так далее.
С педантизмом квартирмейстера, которая восхитила бы генералов армии его величества, Алисия проинспектировала шкафы с бельем, кладовые, чердаки, подвалы, туалеты, но не буфетную мистера Корбетта: он защищал дверь подобно дикому кабану, которого травят гончие. Алисия произносила приговор всему, на что падал ее взгляд: от варений и солений до ночных горшков. И вскоре взгляд василиска коснулся меня.
— Почему этот ребенок позорит своим присутствием фамильную детскую? — спросила она Сьюзен, пока я с несчастным видом стояла рядом. — Разве не может она спать с вами или с Бетси, как всякое отродье служанки?