Знатный повеса - Эдит Лэйтон

До сих пор ему были неведомы такие удивительные, искренние чувства. Виконт Синклер безумно хотел оглянуться, но не отважился.

Напоследок Бриджет откинула крышку дорожного сундука. Взглянула на одежду, которую она туда затолкала, и тяжело вздохнула.

— Ой! — вскрикнула Бетси. — Как же вы все помяли!

— Ничего, утюг исправит, — успокоила Бриджет свою маленькую помощницу. — Приедем на место, отгладим, — добавила она сквозь стиснутые зубы.

Бетси, сидя на высокой хозяйской кровати и наблюдая за этими беспорядочными сборами, без умолку сыпала замечаниями:

— Ладно бы только платья, вы и шляпку испортили!

Девочка с грустью посмотрела на то, что еще недавно было модной вещью.

— Я знаю. — В голосе Бриджет чувствовались нетерпение и решимость. — Приедем в Лондон, купим другую. Я уверена, там будет много точно таких же.

Бриджет понимала, что ее оправдания по поводу шляпки были сущей бессмыслицей. И Бетси тоже это понимала.

— В общем, ты права, — поспешила исправить ошибку Бриджет. — Жаль, конечно, вещь, но, по правде сказать, она мне никогда не нравилась.

Глаза девочки сделались еще шире. Во-первых, она знала, что это была любимая шляпка Бриджет, а во-вторых, что хозяйка никогда не лгала.

Сложить аккуратно одежду оказалось не так просто. Раньше она могла собраться в два счета, потому что не было такой уймы вещей. Камердинер мужа справился бы с подобной задачей быстро и безупречно, но он еще не вернулся из Лондона. Так же, как и Эйвен. Поэтому пришлось делать все самой.

Прошли не только обещанные три дня, но и три следующих. Надо было что-то делать. После отъезда Эйвена ее единственным занятием было ожидание, от которого она порядком устала. Подготовка к предстоящей поездке в поместье его отца была хоть какой-то деятельностью.

Бриджет мучительно переживала отсутствие мужа. Первые два дня просто не находила себе места, на третий с утра начала готовиться к встрече. Но Эйвен так и не вернулся. Она легла в постель и всю ночь пролежала с открытыми глазами, прислушиваясь к каждому звуку. Трещали сверчки, и квакали лягушки, но сколько бы они ни звали ее по имени, она не могла думать ни о ком, кроме Эйвена. Четвертый, пятый и шестой дни стали совсем невыносимыми. Поэтому она принялась собирать вещи, чтобы настроиться на отъезд.

Она взяла из гардероба шаль и швырнула на кровать.

— С шалью-то полбеды! — радостно воскликнула Бетси, подхватила ее и стала бережно расправлять на постели, чтобы Бриджет могла потом аккуратно сложить.

— Ты права, милая. Что шали, что простыни — с ними никакой возни. Хорошо было жить в Древнем Риме! Женщинам там не нужно было ничего паковать. Во всяком случае, им нечего было опасаться за свои туалеты. Можно было просто обернуться простыней вместо туники.

«Ребенку все равно нужен учитель, — подумала Бриджет. — Почему не попробовать обучать ее играя?»

Ей нравилось общаться с Бетси. Девочка только раз взглянула на шрам, в день их знакомства, а потом словно не замечала его. Наверное, все дети такие. У человека может тюльпан на носу распуститься, но ребенку достаточно раз посмотреть, чтобы больше не обращать на него внимания.

Бетси просто жаждала как-нибудь услужить взрослым, чем снискала всеобщее расположение. В тайной обители Эйвена вся прислуга обожала девочку, но к Бриджет относилась вежливо — и не более. Однако миссис Синклер не собиралась заискивать перед слугами, лишь бы заслужить их, улыбки. Да и вряд ли ее усилия увенчались бы успехом.

Слуги не то чтобы не любили ее, просто не замечали. Тот же дворецкий, живший здесь, вероятно, со времени закладки дома, обращался с миледи почтительно, но никогда не нарушал дистанции даже на дюйм. Разумеется, подчиненная ему челядь вела себя таким же образом. Даже садовники относились к Бриджет настороженно и никогда не вступали в разговор. С тех пор как уехал Эйвен, маленькая Бетси оставалась единственным существом, с кем она могла поболтать.

Однако, томясь в одиночестве, Бриджет все же не отважилась снова отправиться в Литтл-Ньютон. Если его обитатели показали себя неприветливыми дикарями в присутствии виконта, нетрудно было представить, как эти люди встретят ее одну.

На четвертый день она получила послание от Эйвена.

Дорогая Бриджет!

Как ты себя чувствуешь? Скучаешь ли по мне? Хотя даже если скучаешь, вряд ли так сильно, как я. Мне ужасно тебя не хватает. Но, к сожалению, дела подвигаются не столь быстро. И все-таки надеюсь, что скоро вернусь. Вероятно, эти обещания могут показаться тривиальными, но думаю, ты все поймешь. И улыбнешься, прочитав эту записку. Не грусти.

Твой Эйвен.

Очень милое письмо, но не вселяющее большой уверенности. Она ожидала более теплых слов. Но чего Бриджет не хватало, так это его горячего тела и рук, обнимающих ее. Если б это случилось, весь остальной мир мог спокойно прекратить свое существование. Однако этот самый мир, вероятно, недоумевал: что же подвигло состоятельного, утонченного аристократа на брак с безвестной старой девой, лишенной всякого наследства и вдобавок с изъяном? И почему он сделал это так срочно и с не меньшей поспешностью увез ее подальше от всех? Такие мысли посетили Бриджет по прочтении его письма.

Если Эйвен не появится до конца недели, она сама поедет в Лондон. Или к его отцу. И будет ждать там. Здесь она больше не останется. Место, ставшее их гаванью на время медового месяца, теперь превратилось в тюрьму.

Ее душа и тело целиком принадлежали Эйвену, как он того хотел. Ведь сам же говорил, что одного физического обладания ему мало. Однако приурочил свой отъезд к тем дням, когда их близость стала временно невозможной. Что это, случайное совпадение? Сейчас в Лондоне вокруг него, должно быть, много других, доступных женщин.

Бриджет понимала, что нужно избавиться от подобных подозрений. Почему она не должна доверять ему? Только потому, что до него не встретила ни одного порядочного человека, которому была бы нужна больше, чем на одну ночь? Но одно дело — абстрактные рассуждения о справедливости, и совсем другое — реальная жизнь.

— Миледи, вам письмо.

Бриджет выронила одежду, которую складывала, и трясущимися руками взяла послание у горничной.

В нем небрежным размашистым почерком было написано:

Дорогая Бриджет!

Молю небо, чтобы ты не сняли мне голову с плеч, когда я вернусь! Одно утешение — вера. Я знаю, счастливый момент встречи наступит несмотря ни на что. Хотелось бы только, чтобы это произошло как можно скорее. Но пока не могу сказать ничего определенного. Я здесь бьюсь один как рыба об лед, и все без толку. Обстоятельства словно сговорились против меня. Сержусь ужасно! Прошу тебя, будь хоть ты терпеливее меня. Твой Эйвен.

Очень мило! Она попыталась еще раз прочитать записку, но мешали слезы. Пять строчек? Сейчас ей требовался целый поток заверений и слов утешения!