Императрица семи холмов - Кейт Куинн

– Куда нам до тебя, опцион. Каждому свое.

Трибун улыбнулся. Мне был виден его профиль – типичный профиль патриция в шлеме, вернее, такой, какой любой патриций не прочь иметь, ибо это верный признак породы: как минимум три поколения благородных предков. Впрочем, такой редко увидишь даже у патрициев. Трибун приподнял орлиный нос и жадно втянул ноздрями свежий воздух.

– Если с Дакией будет война, нам всем придется вновь маршировать этой дорогой.

– Надеюсь, – задумчиво ответил я.

Трибун поморщился:

– Мне никогда не стать солдатом.

– Тогда почему ты в армии? – спросил я, осмелев. Центурион тотчас осадил меня взглядом, но я сделал вид, что не заметил. – Разве не для того, чтобы сделать здесь карьеру?

Скажу честно, я ему завидовал. Быть в двадцать два года трибуном! Для этого нужно было иметь связи, и какие! С такими можно за несколько лет дослужиться до легата, главное, зарекомендовать себя. Эх, я бы все на свете отдал, чтобы поменяться с ним местами.

– Сыро, – произнес трибун. – Холодно. Опасно. Так что нет, спасибо. Мое заветное желание – вернуться домой и стать обыкновенным занудой-чиновником. Из числа тех, что редко поднимаются из-за своего стола – разве лишь за тем, чтобы успеть домой к хорошему ужину.

– Да, за столом уж точно не холодно и не сыро, – не удержался от комментария центурион. – Чего никак не скажешь про легионы, верно?

– А что тебя привело в армию, центурион? Ведь, судя по голосу, ты из греков.

Пока эти двое обменивались колкостями и любезностями, я первым заметил дым. По идее, его должен был заметить центурион – он всегда гордился своим зорким, орлиным взглядом. Однако он так увлекся беседой с юным трибуном, что не заметил, как из-за поворота дороги показались черные клубы дыма.

– Стойте! – крикнул я. Мой выкрик тотчас оборвал их беседу.

– Мне казалось, ты только что сказал, что там впереди гарнизон, – возразил трибун, однако центурион уже отдавал приказы. Я пришпорил моего коня и галопом понесся по дороге. Черный дым. Зловещий знак, скажу я вам. Я ожидал, что это горит склад с зерном, в худшем случае – что это на стены лагеря пытаются вскарабкаться местные мятежники.

Увы, полыхал весь лагерь.

Выругавшись себе под нос, я натянул поводья. Мои товарищи были рядом. Мы все как по команде вытащили из ножен мечи. В следующий миг к нам подоспели наши командиры. Увы, наш боевой дух был уже ни к чему. На дороге валялись мертвые стражники, причем, судя по их виду, пролежали они довольно долго. Более того, с них уже успели снять одежду, забрали оружие. Мокрая от дождя, крыша принципии тлела, однако то здесь, то там, от нее поднимался дым. Хотя до лагеря было около мили, я отчетливо слышал крики, вопли, вой, то, как с грохотом падают и разбиваются статуи.

– Круглый щит! – воскликнул я. – Ну почему я не догадался! Ведь я должен был догадаться…

Таща мешки с награбленным, из ворот лагеря выскочили лохматые мужчины с круглыми щитами.

– Что происходит? – растерянно спросил трибун, однако не сдвинулся с того места, где ему велел остановиться центурион. – Кто это?

– Даки! – крикнул я в ответ. Скорее всего, они напали на наш форт под покровом темноты и дождя. А те трое, что ночью напали на трибуна, были передовым дозором.

– И что нам теперь делать? – растерялся трибун.

– Если хочешь, помолись богам.

Зажав рукоять меча, один из легионеров от досады сыпал проклятиями, однако клинка так и не обнажил. Как, впрочем, и все остальные. К настоящему моменту склад с зерном наверняка ограблен начисто, архив сожжен, казармы пусты, а те, кто в них находился, – мертвы. Статую императора Траяна наверняка сбросили с постамента и разнесли на мелкие куски. И все это было сделано прошлой ночью, пока лил дождь. Сегодня утром, когда небо прояснилось, бандиты предали огню остатки лагеря.

Увы, мы опоздали.

– Возвращаемся в Могунтиакум, – приказал центурион. – Немедленно.

Увы, прежде чем мы успели развернуть наших лошадей, раздался пронзительный крик. Это был небольшой отряд верховых разведчиков – может, даже тех самых, что накануне ночью напали на трибуна. Даже издали я увидел нацеленное в мою сторону копье, услышал протяжный крик. Их лошади пришли в движение. Всего их было десять.

Я живо повернул коня назад, к повороту дороги.

– Назад! – крикнул центурион. – Всем отойти назад.

Впрочем, в его приказе не было нужды. Мы все как один обратились в бегство.

Поначалу наш патриций отстал, но затем и он пришпорил коня. Я поддал своему скакуну пятками в бока. Но проклятый конь, вместо того чтобы пуститься галопом, заржал и, дернувшись вбок, врезался в соседнюю лошадь. Сидевший на ней легионер тотчас перелетел через голову своей кобылы. Когда же я, крепко схватившись за конскую гриву, выпрямился в седле, моих ушей достиг боевой клич. Первый из даков уже был совсем близко.

– Давай ко мне! – крикнул я солдату, который из-за меня выпал из седла, и сам бросился к нему. Тем временем его кобыла с испуганным ржанием в панике умчалась прочь. Увы, он с криком отшатнулся от меня и, размахивая руками, бросился по дороге.

Я направил моего коня к первому даку – тот уже настигал моего бежавшего по дороге товарища. В следующее мгновение дак повернулся ко мне. На скаку я успел рассмотреть сальную бороду, медвежьи ручищи, кольчугу и щербатый оскал. Я едва смог дотронуться до небольшой выпуклости под кирасой, где хранился подаренный отцом амулет, потому что в следующую секунду дак налетел на меня. Его копье пронзило мне плечо, вернее, пронзило бы, не споткнись его конь. Это меня спасло: ловко ухватившись за древко, я его переломил, и у нападавшего в руках остался лишь деревянный конец. Я не преминул воспользоваться моментом и тяжелой рукояткой меча выбил ему почти все зубы. Дак болезненно вскрикнул, а я поспешил прочь. Остальные противники бросились за нами вдогонку. Солдат, которого я ненароком выбил из седла, по-прежнему улепетывал со всех ног. Впереди всех скакал центурион – конь под ним был быстрый, и он летел галопом. Похоже, ему было все равно, сколько нас останется лежать на грязной, размытой дождем дороге. Его заботило одно – поскорее досказать до Мога с печальным известием. Остальные участники нашего отряда пытались от него не отставать. Ни один из них даже не обернулся. Впрочем нет, Трибун Шести Имен повернул коня и протянул руку, предлагая пешему легионеру запрыгнуть на круп его коня. Увы, испуганный солдат с такой силой дернул его за руку, что трибун сам свалился в грязь.

И вновь за моей спиной раздался боевой клич, и я заметил, что на меня смотрят наконечники еще двух копий.

– Проклятие! – выругался я и вновь пришпорил коня. К этому моменту легионер успел вскарабкаться на лошадь трибуна и уже летел вдогонку остальным по дороге. Растерянный трибун на коленях стоял посреди грязи. Еще момент – и я пронесусь мимо.