Без права на защиту - Наталья Берзина

Когда это произошло и я поняла, что забеременела, я сбежала. Мама помогла мне. До его появления я ничего не знала о нем и даже не догадывалась, что он меня ищет. Когда он нас похитил в первый раз, я просто не знала, что делать. Он привез нас к себе домой, запер меня в комнате и не выпускал никуда. Даже в туалет я ходила под его контролем. Ты не представляешь, как это унизительно! С сыном я почти не виделась, за ним присматривала домработница. В комнате, где он меня держал, не было ничего, кроме кровати. Он привязывал меня к ней и… Мне страшно об этом вспоминать. Я никогда никому не рассказывала. Стыдно! Он придумывал для меня различные, как он говорил, наказания. Ты даже не догадываешься, на что он способен! Каким чудом я выжила, сама не знаю. Вернувшись домой, долго не могла прийти в себя. Боялась абсолютно всего. Шороха. Одиночества. Темноты. Вздрагивала от малейшего шума. Но больше всего боялась мужчин. Мне казалось, что они все такие. Что они получают удовлетворение, только причиняя боль.

Этой весной, когда он появился снова, я едва не сошла с ума. Как и чем ему удалось подкупить Ваню, до сих пор не понимаю. Но ключ от квартиры он мог взять только у него. Несколько дней он преследовал меня. Накануне того дня, когда он… В общем, он вошел ночью. Я не спала. Услышала, как поворачивается ключ в замке, и вскочила. Он попытался изнасиловать меня прямо в прихожей. Я сопротивлялась. Как мне удалось вытолкнуть его на площадку, до сих пор не могу понять. Закрыв дверь на задвижку, я до утра так и не сомкнула глаз. Проснувшийся Ваня тоже не спал. А на следующий день, вернувшись с работы, я обнаружила его. Висящим. Что мною двигало в тот момент, не понимаю. Теперь догадываюсь, что нужно было просто подождать. Ты осуждаешь меня?

Георгий, за время монолога Маши не проронивший ни слова, встал, обнял ее за плечи, притянул к себе, осторожно поцеловал в щеку и сказал:

– Ты сделала все верно. Нельзя не оставаться человеком. Милосердие и участие – необходимые качества женщины. Теперь все будет хорошо. Я приму меры к тому, чтобы он уже никогда не вернулся сюда. Кроме того, я надеюсь, ты не откажешься от постоянной моей защиты?

– Что ты хочешь сказать? – спросила Мария, пряча лицо на груди Георгия.

– Только то, что я люблю тебя. Никому тебя не отдам!

– В таком случае, как ты смотришь на то, чтобы нам сделать еще одну дверь? – странным, загадочным шепотом спросила Мария.

– Не понял?… Какую дверь? – переспросил Георгий.

– Из твоей квартиры в мою. Чтобы не ходить через площадку!

– Родная моя! – воскликнул Георгий и, подхватив Марию на руки, закружился по террасе.

Уложив Ваню, Мария осторожно вошла в комнату Георгия. Ее трясло от смешанного чувства страха, желания и ожидания чего-то немыслимого, неведомого, что должно неминуемо произойти. Он не спал, стоял у окна и смотрел на ночной, залитый лунным светом сад. Его силуэт, резко очерченный на фоне лунного сияния, казался каким-то нереальным, вышедшим из иного мира. Услышав шорох открывающейся двери, Георгий обернулся. Шагнул навстречу. Обнял. Бесконечно бережно коснулся губами ее запрокинутого лица. Смутно виднеющееся лицо Георгия, как показалось Марии, словно подернулось дымкой, стало неясным, нечетким. Тот стон, что донесся до ее слуха, был ее собственным. Губы раскрылись. Она подставляла под его поцелуи пылающее лицо. Слезы, легкие слезы счастья текли по щекам, но она не стыдилась их. Ей доставляло наслаждение то, как он убирал их губами, целовал ее глаза…

Когда Георгий перенес ее на кровать, Мария вдруг прошептала:

– Любимый! Но я ничего этого не умею!

Он не ответил, только ласкал ее дрожащее тело, невыносимо нежно прикасался, шептал что-то такое, от чего кружилась голова и дыхание замирало. Мария с робким искренним восторгом постигала любовь. Она даже в самых утонченных фантазиях не могла представить, что такое вообще возможно. Ее уносило куда-то в небеса. Бросало то в зной, то в холод. Спустя несколько минут она уже не понимала, что с ней и где она. Гоша, ее любимый, нежный и такой требовательный Гоша, делал что-то такое, от чего Мария потеряла счет времени. Ее истосковавшееся, не ведавшее доселе любви тело требовало того, чего было столько лет лишено. Гоша чувствовал это и дарил небывалое, нечеловеческое наслаждение.

Они уснули только под утро. Измученная невероятными ласками, утомленная любовью, но так и не утратившая страстного желания, Маша спала на груди своего друга, мужа и потрясающего фантастического мужчины, о котором так долго грезила.

Георгий проснулся от осторожного стука в дверь. Судорожно набросив на спящую Марию одеяло, вскочил, бросился к двери и только после спросил:

– Кто там?

– Гоша, а мама у вас? – послышался детский голос.

– Да, но она спит. Что ты хотел?

– Просто тетя Наташа уже зовет завтракать, а я не знаю, что делать, – совершенно спокойно сказал Ваня.

– Иди ешь, мы скоро спустимся! – стараясь не выдать охватившего его волнения, ответил Георгий.

– Что случилось? – сонно спросила Маша и вдруг расслабленно улыбнулась и протянула к Георгию руки.

– Ничего, родная. Ваня спрашивал, можно ли ему идти завтракать. Я разрешил.

– Он уже знает? – внезапно покраснев, спросила Мария.

– Боюсь, не только он. Мы слегка пошумели, так что это уже не секрет! – рассмеялся Георгий. – Нам остается только, как приличным людям, пригласить всех на свадьбу. С добрым утром, любимая!

Глеб уехал на следующий день. Не стал откладывать расследование в долгий ящик, а, как и говорил, сам взялся за это дело. Две недели от него приходили лишь отрывочные сообщения. По вечерам он звонил Алене, и через нее Георгий узнавал, как идет расследование. Пока Глеб искал документы и улики, подтверждающие его подозрения, Георгий связался с больницей, в которой, как было известно, последнее время лечился Виталий. Как ни странно, но главврач, с которым разговаривал Юрий Дмитриевич, был крайне удивлен сведениями, полученными о Виталии.

– Что бы говорите, коллега?! Я думаю, попытка похищения никак не может быть связана с заболеванием! Анамнез вполне позволяет предположить у больного скорее склонность к суициду, нежели желание причинить кому-либо вред. Поверьте, мой пациент перенес колоссальную травму: у него пропала мать. До этого у него уже наблюдались определенные симптомы, приведшие к нервным срывам. Нет, не думаю, что он способен на преступление. Уверен, вы ошибаетесь. Мы наблюдаем его уже несколько лет. В моменты кризиса госпитализируем. После реабилитации он вполне дееспособен. Скорее всего, больного вынудили на неадекватные действия, и вам, как профессионалу, это не делает чести!

– Вы можете думать что угодно, но забрать Горшкова вам в любом случае придется! – настаивал Юрий Дмитриевич.

– Не спорю! Заберем! Как выпадет оказия, заберем. Думаю, недельки так через две-три. Быстрее не получится. Необходимо собрать документы, подготовиться, да и, честно говоря, мест у нас нет, – без особого желания соглашался главврач.