Честь взаймы - Людмила Астахова

– Молоко обязательно, хлеба, чаю и табаку, все остальное по своему разумению. И одеяла не забудьте, – напомнила Фэйм.

Когда паренек ушел, мистрис Эрмаад мрачно описала свое предвкушение от ночного отдыха в соседствующих гробах, не скрывая раздражения и сарказма:

– Сбудется наконец-то вековечная мечта всех ваших недоброжелателей – увидеть лорда Джевиджа лежащим в гробу. Многие отдали бы десяток лет своей жизни за такое редкостное удовольствие.

– Ну что ж, выпадет случай, обязательно похвалитесь своей удачей перед подругами, – парировал Росс, ухмыляясь. – Я с радостью подтвержу ваши слова, а то ведь никто не поверит. Я же бессмертный и непобедимый.

И на самом деле с не передаваемым никакими словами выражением на лице возлег в гроб, оказавшийся к тому же еще и коротким для высокого лорд-канцлера – острые колени так и торчали наружу.

– Не смешно, милорд.

– Тогда почему ваши глаза улыбаются?

– Они щурятся, – строго уточнила Фэймрил.

– Не хотите ли примерить собственное ложе? Или боитесь по ширине не поместиться?

– Запомните, милорд, тонкие намеки – не ваш конек, – почти ласково огрызнулась вдова и демонстративно перевернула «свой» гроб вверх дном.

Росс задумчиво почесал макушку и поджал губы.

– Ладно, ладно… Будем считать, что вы сумели уесть меня до самых печенок. Каюсь, не додумался до такого простого решения.

Выбраться из гроба оказалось сложнее, но о помощи «гордый и непобедимый», как водится, просить не стал. Не снизошел до слабой женщины, надо полагать. А зря! Потому что смотреть, как «бессмертный и всесильный» неуклюже вертится и хрустит костями, было не слишком вдохновляюще. Оставалось только ждать, когда лорд-канцлер вернет тело в более пристойное для героя трех войн положение.

Фэйм уселась на перевернутый гроб и подперла подбородок ладонями.

– Если вы думаете, что меня требуется веселить и подбадривать, то вы ошибаетесь, – сказала она грустно. – По правде сказать, я – в отчаянии.

– Почему?

Он в меру сил очистил плащ от пыли и с покаянным видом пристроился рядышком.

– Потому что я даже вообразить себе не могу, как мы справимся со всеми этими колдунами, самозванцами и заговорщиками, как вы докажете всему миру, что вы – это вы?

Мистрис Эрмаад хотелось плакать, причем уже довольно давно – почти десять дней подряд – к горлу регулярно подкатывал горячий ком, а в носу подозрительно щипало.

– У нас так мало времени, почти не осталось денег и неоткуда ждать помощи, – резюмировала она, из последних сил сдерживая слезы. – А вдруг мэтр Кориней откажет нам в содействии? Или того хуже – сдаст властям?

«Только не реветь! Не реветь! Соплями горю не поможешь! Жалобить мужчину слезами – последнее дело. Это недостойно! Это бесчестно, в конце концов!»

Уговоры помогли лишь отчасти. Второй составляющей победы над собственной слабостью оказалась тяжелая рука, легшая ей на плечо. Для мистрис Эрмаад осталось неразрешимой загадкой, как он умудрился превратить обычное прикосновение в символ. Никакого панибратства, тем паче сальности, усилия приложено ровно столько, чтобы тепло от широкой ладони и легкое пожатие внушило уверенность – эти руки защитят от любого зла, согреют в холод и не дадут упасть от усталости. В эту ладонь хотелось вложить свои пальцы. Пусть сожмет крепче, и пойдем дальше. В ногу и в одном направлении. Чтобы победить.

– Все не так плохо, Фэймрил… во всяком случае, не так страшно, как вам кажется…

Все-таки она была удивительной женщиной. Одна только мысль о возможной истерике выбивала Джевиджа из колеи, он попросту не ведал правильной тактики борьбы с дамскими слезами, а потому терялся и чувствовал свою вину. Пришлось признаться себе, что веселое заигрывание как метод поднятия духа не выдержало испытания на прочность и нужно срочно менять подход.

Хорошо! Пусть будет откровенность. Мы можем себе это позволить, правда, милорд?!

– Давайте смотреть на происходящее немного отстраненно, как бы со стороны. Словно все не имеет к нам никакого отношения. Пусть это будет чужая война. Договорились? – решительно предложил Росс.

Женщина сосредоточенно кивнула.

– Надо честно признать, мы с вами и вправду обладаем чрезвычайно скромными запасами сил и ресурсов. Вас ищут маги, я вообще полное ничто как с точки зрения общественного положения, так и по состоянию здоровья. Прямо скажем, чьими-то усилиями тщательно и целенаправленно списан в утиль. Поэтому нельзя ошибиться с первоочередной целью, иначе мы без толку растратим и те крошечные запасы возможностей, которые имеем.

– И какая же она, эта цель?

– Мне нужно вернуть память. Время ведь уходит, а сила талисмана мэтра Амрита тает…

– Ох! – задохнулась Фэйм, прижав пальчики к губам. – Помилуй ВсеТворец!

Себе самому Росс Джевидж уже честно признался, что до 1 нарви он, скорее всего, элементарно не доживет, амулет выпьет все силы до самого дна. Воспоминания возвращались отрывками, зияющими провалами и лакунами, постепенно превращаясь из плотного крепкого полотна в выцветшую рванину. Мысли разлетались плодовыми мушками, чувства расползались белесыми крошками-паучками.

Мистрис Эрмаад оказалась права – каждая магическая вещь была и остается небезопасным оружием. Старенький волшебник из Рамани сделал для подопечного все, что было в его силах, а мог он только лишь подарить несчастному полгода жизни, более-менее достойной разумного существа. И все.

– Для этого нужно определить, кто и с помощью какой… «вещи» мог отнять у меня память. Это самая трудоемкая и сложная часть плана. И тут нам очень пригодится наставник Кайра. Я возлагаю на мэтра Коринея большие надежды, если быть откровенным.

К утраченной памяти Росс относился как к некоему потаенному кладу. Где-то лежит себе тяжелый кованый сундучок, только вместо золотых монет, колец, браслетов и диадем в нем хранятся знания о множестве людей, о неисчислимом количестве связей в самых разных слоях общества, понимание мотивов и осмысление фактов, а кроме того, воспоминания о детстве и юности, о войнах, победах и поражениях. Только вот какая незадача – нет у него карты с указанием, где спрятаны сокровища. Никто не удосужился нарисовать ее на пергаменте, никто не поставил заветный крестик. А жаль.

– Как думаете, мэтр Кориней тоже знает про волшебные вещи-ловушки? Это ведь не самая страшная мажья тайна?

– Об этом не трубят на каждом углу, но в среде чародеев подобная практика широко известна. Кайров наставник в курсе, я уверена.

– Звучит оптимистично. Но меня волнует один аспект… – Джевидж колебался, не решаясь задать вопрос.

– Какой аспект?

– Мне важно ваше личное мнение. Хм… Как вы думаете, что может подвигнуть мага на отречение от своей Силы, зная… э… какую власть она дает… и вообще? Исключая, разумеется, материальную выгоду.