Исчезнувший оазис - Пол Сассман

Он ударил по тормозам, и как раз вовремя: «фиат» остановился перед самым кузовом пикапа, груженного цветной капустой и баклажанами. Гигантская пробка растянулась почти на всю площадь, все три ряда застыли намертво. Флин включил задний ход, надеясь развернуться и как-нибудь объехать затор, но прямо за ним встал автобус с туристами. Еще один расположился слева, а дополнял блокаду цементовоз в правом ряду. Внезапно ехать оказалось некуда.

— Черт, — процедил Флин и врезал по баранке. — Наружу, быстро!

Он распахнул дверь и выпрыгнул на асфальт. Фрея схватила рюкзак, выскочила из машины, и они бросились бежать в сторону площади, пропуская мимо ушей окрики других водителей.

На северном краю Мидан-Тахрира перед ними выросло огромное розово-оранжевое здание за чугунной оградой. Флин оглянулся — не догоняет ли кто, схватил Фрею за руку и поспешил к воротам, а потом — в сад перед зданием. Среди декоративных прудов, древнеегипетских статуй и обелисков сновали толпы туристов и школьников. У входа несли вахту полицейские в белой форме с автоматами Калашникова наперевес. Никто не обращал на пришедших внимания. Флин замешкался и обвел взглядом округу, пытаясь решить, что делать дальше. Ряд билетных касс перегораживал проход, и один из кассиров только что освободился. Флин подошел к нему и купил два билета.

— Быстрее, — сказал он, направляя Фрею по аллее к парадной лестнице и арочному входу. Поднявшись по ступенькам, она вдруг схватила Флина за руку.

— Смотрите!

На площади, среди неподвижно стоящих машин, мелькали рыжие головы близнецов — те по-прежнему пробирались к пустому такси.

Флин и Фрея еще миг постояли у дверей и поспешили внутрь.

Когда Романи Гиргис был зол, он кричал и крушил все вокруг. Когда он был очень зол, он бросался на людей — чужие страдания отвлекали его от собственных забот. Когда же в нем закипала настоящая, неконтролируемая ярость, от которой многие бушевали бы с пеной у рта, случалось нечто странное: ему начинали мерещиться тараканы. Сотни тараканов ползали по его лицу и телу, точно как в детстве, среди трущоб Маншият-Насира.

Конечно, никаких тараканов не было, их порождало его сознание. Однако галлюцинация была ужасающе реалистичной: гадкие щекочущие прикосновения усиков, суетливая беготня лапок. Скольких докторов он ни посетил — психоаналитиков, гипнотизеров, даже экзорциста, — все оказались бессильны. Насекомые являлись снова — как в детстве, так и сейчас, когда ему сообщили, что девчонка сбежала.

В этот раз — во время телефонного разговора — началось с едва ощутимого покалывания в щеках, которое по мере выяснения деталей усилилось и распространилось. Вскоре оно охватило все его тело, до самых потаенных уголков и складок: тараканы бегали по коже, забирались к нему в нос, ползали под веками, протискивались в задний проход — он кишел ими снаружи и изнутри.

Гиргис закончил разговор, машинально отряхнулся, вздрагивая и охлопывая себя со всех сторон, после чего набрал другой номер, сообщил кому-то о случившемся и велел разыскать девчонку во что бы то ни стало. Потом он отшвырнул телефон, бросился в душ, включил полный напор и, не снимая одежды, забрался под струю, словно его жгло огнем.

— Убирайтесь! — визжал он. — Прочь, прочь с меня! Мерзость! Мерзость! Мерзость!

Сай Энглтон промокнул лоб платком и поплелся дальше по входной лестнице Американского университета. На миг он задержался посмотреть на полдюжины полицейских машин, припаркованных снаружи, и снова направил шаги к столу охранника, преградившего вход.

— Университет закрыт, — сообщил охранник. — Заходить-выходить не положено.

Как он объяснил, произошел инцидент, и полиция учинила разбирательство, а посетителям предлагалось дождаться его окончания.

Энглтон привык иметь дело с мелкими чиновниками (работа обязывала) и потому знал по опыту, что дальше альтернатив было две: попытаться задобрить охрану, разыграв своего парня, или надавить с позиции власти. Он смерил охранника взглядом, решая, какой подход применить в данном случае, и ринулся напролом.

— Об инциденте наслышан, можете не рассказывать! — отрезал он, рывком вытащил удостоверение и сунул собеседнику под нос. — Сайрус Энглтон, посольство США. Только что мне звонил директор. Видно, кто-то из наших пострадал.

Он ожидал хотя бы минимального сопротивления, однако охранник сразу смешался, кинулся извиняться и проводил его через арку металлодетектора, который совершенно явно не работал — в карманах валялись ключи, ручки и прочая дребедень, а прибор даже не пикнул.

— Это надо починить, — веско сказал Энглтон и ударил по раме агрегата. — Я не намерен рисковать жизнями американских граждан из-за чертовой поломки в вашем снаряжении. Уяснили?

Охранник виновато извинился и пообещал немедленно кого-нибудь прислать.

— И не затягивайте, — произнес Энглтон и напоследок смерил его взглядом, после чего развернулся и зашагал прочь через длинный вестибюль. С потолка свисали тяжелые медные люстры. Их желтоватое сияние отчего-то навевало дрему, и все вокруг выглядело как во сне. В конце вестибюля Энглтон поднялся на площадку, ведущую к лифтам, которые, как оказалось, тоже не работали. Пришлось снова идти по лестнице. Борясь с одышкой, он взобрался-таки на четвертый этаж.

Там толпилась полиция — по-видимому, без особой цели. Открытый проем лифта пересекала желтая лента, на полу и задней стенке кабины виднелись пятна крови. Энглтон сохранил в уме эту картину, затем уверенно прошел к двери кабинета Броди и рывком распахнул ее, как будто имел полное право там находиться. Очутившись внутри, он захлопнул дверь. Никто из полицейских даже слова ему не сказал.

Энглтон не ждал, что найдет там что-нибудь интересное, и не нашел. Единственный потенциально полезный обрывок сведений достался ему, когда он нажал кнопку повторного звонка на телефонном аппарате и выяснил, кому Броди звонил перед уходом. Записывать цифры не пришлось — Энглтон узнал номер мобильного Молли Кирнан.

Он обшарил кабинет, повыдвигал ящики, сунул нос в шкафы с папками, мельком проглядел рефераты у Броди на столе и вышел в коридор. Пока Энглтон был в кабинете, подошли еще двое в штатском — не иначе детективы. У них это вечно на лице написано. Один из них спросил, чем он занимается.

— Да вот, принес рефераты для профессора Броди. У нас смежный класс. Кстати, что-то случилось? Здесь столько полиции…

— Случилось, — ответил детектив. — Здесь место преступления, и посторонним сюда нельзя.

— Место преступления?! — воскликнул Энглтон, удивленно вытаращив глаза. — Боже мой! И что же, есть жертвы?

— Это мы и намерены выяснить, — ответил сыщик.

— Боже мой, — повторил Энглтон. — Только не говорите, что Флин пострадал, прошу вас! Профессор Броди?

— Да, — сказал детектив, — но, судя по всему, это как-то связано с профессором Броди.

— Господи Боже! — возопил Энглтон в третий раз и прижал руку к груди — вылитый ученый рохля. — Могу ли я чем-то помочь? В смысле Флин — мой хороший друг, мы вместе работаем… Если я могу что-нибудь сделать, только скажите…