Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена - Дэн Джонс

Согласно Гийому Тирскому, он привел войска к ее стенам и «беспрерывно посылал тучи стрел, изводя осажденных штурмами»[296]. Но это была только первая проба, и через несколько дней все закончилось, когда тамплиер по имени Ренье Марейский, выпустив стрелу из-за незавершенной крепостной стены, сумел смертельно ранить одного из главных эмиров Саладина. Султан отступил, но ненадолго.

Понимая, что Одон и его тамплиеры не смогут до бесконечности защищать строящуюся крепость своими силами, королевский совет решил направить войска обратно к броду Иакова через Тивериаду. Проходя через земли близ Банияса, христиане видели, как дым поднимался от деревень, сожженных армией султана. Надо было спешить.

В воскресенье 9 июня королевская конница откололась от сопровождавших ее пехотинцев. Всадники, ехавшие впереди остальной армии, столкнулись с отрядом Саладина, совершавшим грабительский рейд. Бой окончился победой латинян. Рыцари франков преследовали грабителей на протяжении нескольких миль, но вскоре столкнулись с самим Саладином в сопровождении всей остальной армии. Внезапно судьба переменилась к ним: после недолгой попытки сопротивления теперь уже латиняне вынуждены были спасаться бегством. Одни рассеялись по горам, другие устремились к ближайшей крепости Бофор. Короля Балдуина IV, который был со своим войском, спас его телохранитель, но около двухсот семидесяти христиан попали в плен. К несчастью для тамплиеров, среди них был и великий магистр Одон де Сент-Аман.

Одону уже доводилось быть в плену: во времена Нур ад-Дина он томился в заточении в Дамаске вместе с Бертраном де Бланфором. Гийом Тирский отзывался о нем особенно презрительно, намеренно исказив цитату из книги Иова, чтобы описать его как «человека, из ноздрей которого вырывается ярость, не боящегося Бога, не уважающего людей»[297]. Не уточняя, что именно Одон сделал не так, Гийом обвинил его в поражении и написал, что «многие люди возложили на него вину за потери и позор этого несчастья»[298]. Но Одон был не одинок: Ибн аль-Асир называл среди других пленников, захваченных у брода Иакова, Балиана Ибелина – «самого высокородного франка после короля», Гуго Галилейского – князя Тивериады, магистра ордена госпитальеров и «других прославленных рыцарей и баронов». Саладин увез пленников в Банияс: многих из них ждало долгое заточение в ожидании выкупа.

Для Одона де Сент-Амана та битва с Саладином стала последним глотком свободы: «В первый же год он умер в грязной тюрьме, никем не оплакиваемый», – сообщил Гийом Тирский. Персидский ученый Имад ад-Дин высказался еще более сурово: «Магистр тамплиеров перешел из темницы в подземелье ада»[299]. Впоследствии орден выменял его тело на мусульманского командира, которого тамплиеры держали в плену. Таков был печальный конец восьмого магистра ордена. Имад ад-Дин записал слова, произнесенные Саладином, когда тот узнал, что у брода Иакова строится крепость. Скорее всего, это не столько дословное воспроизведение, сколько литературный пересказ, но он в полной мере отражает подход Саладина к решению этой проблемы:

Именно это султан собрался сделать в конце лета 1179 года. В пятницу 24 августа армия Саладина пришла из Банияса со всем необходимым для осады. Мусульмане привезли лестницы, лопаты, мотыги, требушеты, срубили деревья и срезали лозы, чтобы изготовить щиты для расчетов метательных машин[301]. Зная, что подкрепление христиан, вероятно, прибудет быстро, Саладин планировал взять крепость самое большее за неделю. Осада началась около пяти часов вечера с атаки на барбакан (укрепленную внешнюю сторожевую башню) рядом с главными стенами замка. Воинов сопровождали добровольцы, которые присоединились к армии ради добычи или джихада, или того и другого вместе. По описанию Ибн аль-Асира, «бой был жарким и яростным. Один из простых людей в рваной одежде забрался на барбакан форта и стал сражаться на стене. Другие его товарищи последовали за ним. К ним присоединились войска, и барбакан был взят»[302].

К этому времени наступила ночь, и на недавно взятом барбакане поставили дозорных-мусульман, чтобы не дать противнику напасть неожиданно. Возле каждого входа в замок зажгли костры, так что никто не смог бы пройти незамеченным.

Взятые в кольцо, тамплиеры внутри замка решили оставаться за стенами семиметровой толщины и дожидаться подкрепления. Недостатка в продовольствии и оружии у них не было, и они могли, если потребуется, находиться в крепости много недель. Должно быть, укрывшись внутри, они ожидали услышать адский грохот от обстрела из требушетов. Но вместо этого раздался другой, но не менее ужасный звук: стук лопат. Саперы из Алеппо начали рыть подкоп под единственную большую башню крепости, чтобы разрушить ее.

Через два дня работы у них получился туннель около двадцати метров в длину и двух с половиной в ширину. Этого было достаточно, чтобы разрушить башню. Деревянные опоры внутри туннеля подожгли, но… ничего не произошло: огромная башня осталась невредима. С наступлением утра понедельника Саладину пришлось отправить всех своих рабочих тушить пожар внутри шахты: каждому, кто приносил кувшин воды, чтобы вылить ее в огонь, давали динар.

Ко вторнику пришла весть, что помощь христианам уже в пути. Тамплиерам внутри крепости оставалось подождать всего несколько дней, после чего они могли рассчитывать заставить осаждающих отступить.

Саладин тоже понимал, что время работает против него, и отправил своих саперов обратно в обугленный туннель, чтобы копать так, как они не копали никогда прежде. Еще два дня они трудились, расширяя и углубляя шахту под башней. В среду вечером снова зажгли огонь, и на этот раз мощные стены не выдержали. Часть стены обрушилась – к бурной радости тех, кто находился снаружи[303]. Ликующие люди Саладина хлынули внутрь. Спешащая на подмогу армия Балдуина все еще находилась в нескольких часах пути от крепости, и вместо того, чтобы просто ждать, тамплиерам пришлось вступить в решительный бой.