Место средь павших - Адриан Коул

Хуже того, он и камни-которые-ходят тоже не разглядел. Что же они такое? И не они ли повинны в смерти целого отряда солдат Императора на земле короля Странгарта?

Если путешествие к мосту через реку Быструю можно было назвать унылым и мрачным, то путь по нагорью на запад оказался еще хуже. Корбилиан и его спутники ехали теперь каждый на своей лошади — на тех, что принадлежали пропавшим в землях короля Странгарта имперским солдатам. По приказу Варгалоу пленников разделили, и каждый был окружен кольцом из нескольких Избавителей. Разговаривать друг с другом они не могли и потому вынуждены были целиком отдаться собственным мыслям. Корбилиана, единственного из всей компании, не связали: даже Избавители не были настолько смелы, чтобы прикоснуться к его огромным черным ручищам. Гигант ехал молча, ничем не выдавая своих чувств и мыслей. Больше всего его беспокоила судьба соратников, но он убедился, что Избавители не причинят им зла до тех пор, пока сам он будет повиноваться приказам Варгалоу. Что касается последнего, то он определенно решил доставить их всех в Неприступную Башню, и Корбилиан полагал, что с его стороны будет разумнее не противиться обстоятельствам, а предстать перед Хранителем. Однако он не был уверен, что в отдаленном будущем, возможно даже в твердыне Избавителей, ему не придется прибегнуть к своей магической силе как к последнему средству убеждения.

А вот руки Вольгрена были крепко-накрепко стянуты за спиной веревкой: от Избавителей наверняка не укрылось, как долго не мог юноша смириться с внезапным пленом, хотя и понимал, что бессилен что-либо предпринять. Жизнь его всецело зависела теперь от неумолимых воинов, и они решали, как долго она еще продлится. Он бы наверняка испугался, окажись в такой ситуации раньше, но теперь его гораздо больше тревожила судьба Сайсифер, чем своя собственная. Избавители не спускали с девушки глаз ни днем, ни ночью, зная, что она — орудие их власти над Корбилианом. Один взгляд Варгалоу — и Сайсифер конец. И еще одно воспоминание неотступно преследовало Вольгрена смерть Тарока. Никогда раньше ему не доводилось убивать или видеть смерть, и его самого тревожила та неожиданная радость, которую он испытал, увидев, что его кинжал достиг цели. Но он понимал, что смерть Тарока была неизбежна и никаких угрызений совести по этому поводу быть не должно. Воин Странгарта превратился во врага, безумного или одержимого. Что-то вселилось в него, размышлял Вольгрен. С тех пор как мальчик узнал о существовании сил, он перестал удивляться сверхъестественному и вообще всему тому, над чем смеялись его сверстники в Зундхевне. Но что они могли понять: ведь их кругозор был так узок, а представления о мире так примитивны! А вот чего он никак не мог постичь, так это почему Варгалоу, поклявшийся искоренять любые силы и их носителей, связался с какой-то нечистью, чтобы заполучить свою добычу.

Гайл, оправившийся наконец от панического страха, который внушала ему высота, испытывал смешанные чувства. Он буквально кожей ощущал леденящее присутствие смерти, поскольку Избавители, похоже, не обладали собственной волей, а всецело подчинялись приказам своего начальника. Ну почему Корбилиан не воспользовался своей силой и не уничтожил их? Ведь Ратиллик говорил ему, что сделать это будет не трудно. Понятно, что гигант вообще избегал насильственных действий, опасаясь, по-видимому, непредвиденных последствий; но, с другой стороны, он, похоже, и сам не прочь был повидаться с этим Хранителем. Да, в этом все и дело — он хотел этой встречи. Гайл просиял. Пусть Корбилиан и не позволяет себе убивать направо и налево, но спутников своих в обиду тоже не даст. Правда, Илассу спасти ему не удалось, но то был совершенно непредвиденный случай. «А вообще надо держаться к нему поближе, целее будем», — решил для себя Гайл.

Сайсифер долго еще била дрожь после соприкосновения с холодным железом казнящей руки Избавителя. Ее не оставляло ощущение, будто она столкнулась с воплощенным ночным кошмаром, который хотел увлечь ее в свое мрачное царство. Ей казалось, что не знающая пощады сталь все еще прижата к ее коже, и дыра в платье, сквозь которую задувал ветер, не давала девушке забыть то страшное мгновение. Она очень испугалась Тарока тогда, на мосту, так как ясно видела, что он перестал быть человеком. Что-то гнусное вселилось в его тело и заставляло его двигаться и совершать поступки, которых он ни за что не совершил бы, продолжай он оставаться самим собой. Отвратительнее всего было то, что сила, вытеснившая его сознание, повелевала фактически мертвым телом: что бы Корбилиан ни пытался сделать, велев закопать раненого в землю, его сила обернулась против него самого. А те смутно различимые силуэты, которые Вольгрен разглядел на краю хребта, были еще ужаснее. И девушка успокаивала себя тем, что в цитадели Хранителя, куда вез их Варгалоу, вряд ли могло найтись что-нибудь столь же страшное. Будущее лежало перед ней подобно глубокому темному озеру, и, как она ни старалась заглянуть в него, ничего не открывалось ей в мрачных волнах. Там таились боль и страх, но, по крайней мере, приближения собственной смерти она пока не ощущала.

Варгалоу ехал во главе отряда. Джемута следовал за ним. Предводитель ни разу даже не взглянул на своих пленников с тех самых пор, как мост остался позади: он хотел, чтобы они, и особенно Корбилиан, поняли, насколько он уверен в своей власти. Джемута выступал горделиво, самодовольная ухмылка не сходила с его лица: успехом начальника он гордился, как своим собственным. «Нет, все-таки Варгалоу незаурядный человек, — думал он. — Только истинный гений смог бы с таким искусством воспользоваться помощью Детей Горы и обмануть их после».

— Мы еще не в Неприступной Башне, — мягко намекнул ему Варгалоу.

— Господин?

— Ты, кажется, думаешь, что дело уже сделано? Я сомневаюсь, что это так.

— Ты полагаешь, что эти твари будут нас преследовать?

— Больше всего на свете они жаждут смерти Корбилиана.

— А ты, господин?

— Мне он нужен живым, по крайней мере до тех пор, пока я не привезу его к Хранителю. Есть в нем что-то жуткое. Говорят, он из другого мира.

— Чушь какая! — отрубил Джемута, верный чувству долга. «Надо соблюдать осторожность, — сказал он себе. — По закону эти люди должны быть уже мертвы, но здесь командует Варгалоу».

— Это-то меня и беспокоит, — отозвался тот. — Нас учили, что сама мысль о подобном уже заслуживает смерти. Хранитель, разумеется, велит казнить их всех. Но на самом ли деле Корбилиан обладает силой?

— Неужели ты в это веришь? Никаких сил не существует в природе.

— Нет, я в это не верю. Но кто же такие тогда те твари, что служат Горе? Уж никак не союзники, хотя на этот раз наши интересы совпали. Поэтому я и обманул их.

— Хранитель разберется.

— Разумеется. Тот, кто испытывает сомнение, должен пойти к нему и покаяться. Если сомнение — грех, то у него достанет власти отпустить его. Или наказать усомнившегося. Если ты способен на такое, то ты — настоящий Избавитель.