Отец подруги. Я его подарок - Алиса Ковалевская

class="p1">Алина ушла, а я в который раз прокрутил время назад и вернулся в день, когда всё, на хрен, полетело к чёрту.

Трое мальчишек и девочка… Много раз думал об имени для сына, а как бы назвал дочь, не задумывался ни разу.

– Проклятая девчонка, – прорычал, опять посмотрев на снимок в рамке.

Если бы она начала с ходу оправдываться – одно. Но она не оправдывалась, и это только усилило мои сомнения. Позвонил Аслану. Гудки потянулись и оборвались ничем. Оно и хорошо.

Допив кофе, нашёл управляющего.

– Мне нужна синяя веранда.

– Хотите убедиться, что она готова?

– Нет, она нужна мне лично. На всю ночь.

– Но там должен проходить…

– То, что там должно проходить, пройдёт в другом месте. Где – реши сам. Синяя веранда должна быть закрыта на спецобслуживание. Всё, выполняй. И ещё: оттуда надо убрать лишнее.

– Сколько гостей планируется?

– Двое.

Яна

Заходя в отель, я чуть не столкнулась с весёлой и однозначно уже начавшей отмечать праздник парой. Девушка была немногим старше меня, а вот мужчина… Что ему далеко за пятьдесят, я не сомневалась. Сразу стало понятно: один из тех, кто ездит на машине с личным водителем и может позволить себе слетать куда-нибудь на пару дней. Просто потому, что может.

В холле людей оказалось ещё больше, чем на улице рядом с отелем. Как я ни пыталась найти уединённое местечко, не вышло. Да и мороз усилился, не спасали ни мамин шарф, ни тёплые варежки. До полуночи времени оставалось всё меньше, и я начала жалеть, что по дороге сюда не купила бутылку шампанского. Цены на него в ресторане были раз в пять выше.

Вернувшись к себе, я пролистала список контактов. Но говорить ни с кем из тех, кому я могла бы позвонить, не хотелось. Несколько лет жизни в Москве отдалили меня от старых друзей, которые на деле друзьями-то и не были. Пока в моей жизни была Алия, я совсем не задумывалась, что такое одиночество.

– А вот оно какое.

Опять я говорила со своим отражением. Только теперь с размытым, в балконной двери.

Взяла плед и открыла её. И опять увидела пару, с которой столкнулась при входе. Девушка весело смеялась, тянула мужчину к деревянной тройке коней, запряжённой в стилизованные новогодние сани, в которых все фотографировались. Желанием он не горел, и всё-таки уломать ей его удалось.

Сперва это вызывало у меня только снисходительную усмешку, но, когда он приобнял её и сплёл их пальцы, к глазам резко подступили слёзы, а сердце обожгла обида.

– Принесите, пожалуйста, бутылку шампанского в триста пятый, – попросила глухо, набрав номер ресторана. – И ещё фрукты. Виноград и бананы.

Мне предложили фруктовую тарелку, но тарелку я не хотела. Я хотела виноград и бананы. И тёплый мягкий свитер, который оставила в доме Карима. И в эти дурацкие сани. Чтобы это не ту счастливую девушку обнимал её мужчина, а Карим – меня. И чтобы он сплёл наши пальцы. И в номере, как… как подарившая сердце и брошенная дура.

***

Я сделала глупость. Или не глупость – сама не знала. Поздравила Алию с наступающим и пожелала, чтобы в новом году она нашла своё счастье. Какое именно и в чём оно должно заключаться, уточнять не стала. Написала и, не дав себе времени засомневаться, отправила. А теперь смотрела на тёмный дисплей телефона и пыталась предположить, как далеко она меня пошлёт, прочитав сообщение. В любом случае счастья я ей желала искренне.

В дверь постучали. Весьма настойчиво, надо сказать.

Открыла, и сразу же злость напомнила о себе.

– Что ты…

Карим продемонстрировал мне бутылку шампанского. Повернул к себе этикеткой.

– Сухое французское. Ты же заказывала шампанское в номер?

– Решил подработать официантом? Извини, чаевых от меня не получишь.

Я не приглашала, но он всё равно зашёл. Поставил шампанское на столик.

– Что тебе от меня нужно, Карим?

Он вдруг налетел на меня. Схватил одно запястье, другое, и прижал руки к стене на уровне моей головы.

– Хочешь или нет, поговорить нам придётся. И по большей части говорить будешь ты. Зубы показывать ты можешь своей матери или молокососам-однокурсникам. Об меня ты их обломаешь.

– А с чего ты взял, что я тебе собираюсь что-то там показывать? – прошипела я в ответ. – Мне до тебя дела нет.

– Именно поэтому ты приехала сюда и сидишь в номере, да? Потому что тебе до меня дела нет? – Он пренебрежительно усмехнулся. Взял меня за подбородок, сжал с силой, до лёгкой боли.

– Мы поговорим, – сказал тихо, глядя в глаза.

Я покрылась мурашками. Если бы он меня железными наручниками сковал, и то свободы осталось бы больше. И всё же я не хотела поддаваться ему снова. Не хотела быть послушным подарком, принимающим от него кнут наравне с пряником.

– Я не хочу, – ответила чуть громче, чем прошептала бы. Без злости – как факт. – Не-хо-чу, – повторила ещё тише.

Он разве что челюстями не заскрипел. Робость спряталась. Я нагло смотрела на него, прекрасно зная, что сделать он ничего не сможет. Разве что выгнать меня из отеля. Только тогда разговора не состоится тем более.

Карим отпустил мой подбородок, отошёл на полметра, но я так и прижималась спиной к стене, боясь оказаться ближе. Выдержка превратилась в паутину, сердце предательски колотилось.

– В чём ты собиралась встречать Новый год? – спросил вдруг Карим.

– Тебе какая разница?

– Никакой. Но если ты собиралась переодеться, сделай это сейчас.

– Зачем?

– Потом возможности у тебя не будет.

Он прошёлся по мне взглядом. На мне была всё та же футболка и болтающиеся на бёдрах домашние штаны. С тем же успехом я могла стоять перед ним голая – всё равно ощущение складывалось, что он видит сквозь одежду.

Спросить, с какой это стати её у меня не будет, не успела.

– Ты пойдёшь со мной. И Новый год ты тоже встретишь со мной. И меня не волнует, чего ты хочешь. Поэтому либо ты переодеваешься сейчас, либо идёшь, как есть.

Глава 22

Яна

Шампанское Карим забрал с собой. Пока я переодевалась, он стоял в дверях спальни и смотрел на меня. Что там одежда! От его взгляда не спасала дверца шкафа, за которой я пряталась, лихорадочно перебирая то немногое, что взяла с собой. Специально ведь не положила ни платье, ни хотя бы приличную блузку. Ругала себя на чём свет стоит. Для чего я это делаю?! Надела свитер. Сняла и поменяла на футболку. Опять на свитер.