Целительница будущего короля - Любовь Свадьбина

– Спокойной ночи, милый! – нарочито громко попрощалась я для стражников.

От «милый» у Чигару широко распахнулись глаза, он растерялся буквально на секунду, но этого мне хватило, чтобы распахнуть дверь и нырнуть в темноту.

Пальцы обожгло колючими ударами магии. Я так растерялась от внезапного приступа потребности исцелять, что не услышала, не заметила в темноте надвигающуюся фигуру, просто вдруг сильные руки обняли меня, прижимая к широкой груди. И я узнала Кайдена – по запаху, по его теплу, по рукам и буйству моей магии.

– Эйна, – прошептал Кайден и поцеловал меня жадно, яростно.

Его губы были сладкими, с привкусом специй, и сминали мои в безумном, исступлённом порыве, словно Кайден не мог остановиться.

***

Кайдену дважды приходилось слышать о действии возбуждающего зелья. Первый раз – от отца. Тот описывал состояние под ним как опьянение с обострённой остротой желаний и вялостью ума. В его версии это было что-то жуткое и отвратительное, несмотря на удовольствие.

В описании Чигару ситуация выглядела иначе: под винцо тот со смехом рассказывал, как с набухшим органом наперевес убегал от Реи, прятался по шкафам, под кроватями, и в итоге перепачкал ей одежду.

Для Кайдена знакомство с зельем началось с присланного за ним слуги Венанции. Идти Кайден не хотел, но и отказать после того, как Венанция на него уже разозлилась, не решился. Тем более, ему следовало отвлечься от навязчивой мысли, что Чигару увёл Эйну на поддельное, но всё же свидание.

Неладное Кайден заподозрил, когда Венанция извинилась за резкость и безосновательную ревность. Она никогда не извинялась добровольно, даже если была неправа. Заставить попросить прощения её мог только король.

А тут Венанция была мила, любезна, предложила угоститься сладостями из засахаренных фруктов и вином с пряностями. Благообразия встрече придавали вышивавшая в углу жена ключника, два стражника у дверей и обслуживающие стол слуги, так что ловушку чувственного толка заподозрить было трудно.

«Я никогда не попаду в такую же дурацкую ситуацию, как мой отец», – всю жизнь считал Кайден, поэтому смело отпил вина и принялся обсуждать с Венанцией будущий турнир.

Едва в голове зашумело, что просто не могло случиться после нескольких глотков, Кайден отставил кубок и попытался откланяться.

– Держите его! – приказала принцесса охранникам.

Те замерли в нерешительности: не аристократам нападать на герцога чревато. В голове у Кайдена шумело всё сильнее, но он среагировал быстро: растолкал щитами людей Венанции, нырнул в соседнюю комнату, оттуда выскочил в гардеробную, из гардеробной – в комнату для слуг, уже оттуда в коридор – и бросился бежать.

Главное для него было скрыться из виду хотя бы ненадолго, тогда можно будет спрятаться под иллюзией.

Венанция пустила по его следу слуг, подняла стражу с требованием найти его и доставить к ней.

В уголке зала под иллюзией Кайден пережил первые приступы мучительного желания, первые попытки здравого смысла ускользнуть от сознания, сосредоточенного на жажде обладать. Кайден думал об Эйне. Не как о целительнице, хотя о её помощи просто мечтал, а как… о самой прекрасной девушке, которую видел в жизни. Его руки, всё тело горело от воспоминания, как она лежала на нём, как он её целовал.

В полубреду Кайден добрался до комнат Эйны. Возле них дежурили прикормленные им стражники, но он не верил в их абсолютную верность. А несколько минут спустя к покоям Эйны злым вихрем примчалась Венанция, распахнула двери.

Навстречу ей вышли слуги и отчитались:

– Мы обыскали всё, его там нет.

Венанция прошлась по комнатам сама и так же яростно покинула их, что-то бормоча под нос и стискивая рукоять кнута, мелодично позвякивающего металлическими лезвиями.

Пока слуги провожали её перепуганными взглядами, Кайден, иллюзией сливаясь то с полом, то со стенами, за их спинами проскользнул в покои Эйны.

В горячечном, полном её самых непристойных образов бреду, он добрался до купальни и накачал в ванную холодную воду.

Именно холодная вода, в которую Кайден, сбросив одежду, с шипением погрузился, помогла проясниться мыслям. В воде, постукивая зубами, прикрываясь иллюзиями, Кайден лежал, когда слуга привёл с выгула Черныша, когда Венанция ещё раз пробежалась по покоям Эйны и даже заглядывала в купальню.

Солнце заходило, и покои погружались во мрак. Кайден постоянно добавлял холодную воду, но всё равно сгорал от желания, от исступлённых, неистовых, нежных и яростных фантазий, где была Эйна и только Эйна.

С ужасом Кайден понимал, что были моменты, когда он мог бы спутать её с Венанцией, если бы та влезла к нему и молча начала соблазнять.

Но Кайден был один, и горячечный бред оставался лишь бредом. Кайден даже не сразу заметил, что чернота расползалась по венам быстрее обычного. То ли из-за холода, от которого начало першить в горле, то ли из-за возбуждающего зелья, но рахра бурно его отравляла.

В комнаты Эйны никто не заглядывал, Черныш сторожил дверь, так что Кайден, наконец, выбрался из ванны. «Я смогу с этим справиться», – уверял он себя, натягивая одежду на закоченевшее тело. А потом сидел и просто ждал, согреваясь и ощущая, как его постепенно отпускает. И постоянно думая об Эйне. Об Эйне раздетой в его руках. Об Эйне на свидании с Чигару.

Об Эйне.

Темнота окутывала Кайдена, позволяя тонуть в мечтах, с которыми он отчаянно боролся.

А когда показалось, что разум победит, Черныш завилял хвостом и засучил лапами.

– Лежать, – приказал Кайден.

Пёс затих.

Кайден думал, что справится и с зельем, и с собой, и с порывами. Но просочившееся сквозь дверь едва уловимая фраза «Спокойной ночи, милый» его просто оглушила.

Милый…

Кайден подскочил. Дверь приоткрылась, и тонкая фигурка скользнула в комнату. Кайден понимал, что подходить к Эйне рискованно, но верил в свою силу воли. Он просто должен был спросить об этом «милом», он же её герцог, как-никак.

И только когда Эйна оказалась совсем близко, Кайден понял, какая это роковая ошибка – приближаться к ней сейчас: его желания и фантазии, с таким трудом подавленные и вымоченные в холодной воде, вспыхнули с новой силой.

Кайден не мог её не поцеловать. И в это мгновение Эйна стала центром его мира.

Мы пошатнулись. Или это мир вертелся и падал. Звякнула фибула, когда плащ пополз с моих плеч. Кайден прижимал меня к себе, скользил ладонями по спине, плечам. И целовал. Я задыхалась, всё казалось нереальным и упоительным, несмотря на яростное кипение магии во мне, потому что, кипя, она изливалась, выплёскивалась на Кайдена.

Только когда горячие губы стали ласкать шею, а моё сюрко затрещало под пальцами Кайдена, я поняла, что это всё по-настоящему. Запустив пальцы в его густые волосы, послала успокаивающий импульс.