Я убью свое прошлое - Алексей Макеев

– Я понял вас. Вы хотите знать, действовал ли двадцать лет назад на территории вашего родного города маньяк. По вашим сведениям, он убивал только детей и подростков, причем все они не были местными жителями. И вы желаете, чтобы я назвал вам имя и фамилию этого монстра. Все верно?

– Да, все, – нетерпеливо отозвался Илья. – Я понимаю, что у задачи нет решения, поэтому мне будет достаточно аргументированного ответа только на ее первую часть. Вам надо выяснить, существовала эта тварь на самом деле или все это бабские сплетни. Но если вы с доказательствами и фактами в руках назовете мне имя убийцы, то я заплачу вам втрое сверх того, о чем мы договорились.

– Напрасно вы так считаете, – сонным голосом отозвался Тарасов. – Задача имеет решение. Во-первых, поведение местной полиции, простите, тогда это была милиция. Маньяка не могли найти или его не искали? Не потому ли, что знали, кто этот человек и по неизвестной нам пока причине предпочли не трогать. Во-вторых, он явно был из местных, так как хорошо знал укромные уголки города, куда и заманивал жертв. Это уже половина ответа, но мне придется выехать на место, поговорить с людьми. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.

– Понимаю, – ответил Илья. – Прекрасно понимаю. Сколько времени вам понадобится?

– Недели, думаю, хватит, – буднично ответил спец. – Сегодня аванс, и завтра утром я на месте. Отчет, если угодно, я готов представлять хоть каждый день. Скайп, электронка, телефон – как вам будет удобно.

Илья выложил на стол пачку купюр, подвинул их к исчерканному листу блокнота. Сонный спец посмотрел на деньги с таким видом, словно на муху или обнаглевшего до неприличия таракана, посмевшего влезть на хозяйский стол. Илья поднялся, проговорил негромко:

– Если меня устроит результат, через неделю вы получите еще столько же. Звонить мне не надо, через неделю я сам буду у вас. До встречи.

Спец прошелестел что-то в ответ, но Илья уже вышел из кабинета. Здесь пока все, впереди свободная неделя, но предстоит сделать еще кое-что, и это кое-что он должен провернуть сам, без помощи наемников.

Все, как обычно, как всегда бывает ранней весной – в городе тепло и сыро, а вот в лесу снега полно. Тропинка давно осталась позади, Илья шел между деревьев, то и дело проваливаясь по колено. Где-то наст отлично выдерживал его вес, но местами ледяная корка лопалась над рыхлой снежной кашей. Далеко справа грохотали электрички и товарняки, слева и впереди раздавался слабый, приглушенный расстоянием собачий лай. Илья остановился, прислушался, скорректировал курс и взял левее. Который день подряд он уже тут гуляет и каждый раз петляет меж трех сосен. Странное место, вроде и дороги рядом, и город недалеко, так нет – словно леший водит по пятачку чудом уцелевшего леса. Вот и не верь после этого в аномалии, считается, что именно в таких местах происходит потеря пространственной ориентировки. Читал он где-то, что виноваты души умерших в лесах самоубийц, тех, кто ушел в мир иной, но их не похоронили по всем обрядам, как подобает. Они безобидны, но опасность в том, что они могут позвать за собой и увести в неизвестном направлении… «Какая чушь в голову лезет», – Илья остановился, прислушался и пошел на звуки глухого лая. Собаки гавкали уже совсем близко, Илья увидел, наконец, елку, из-за которой открывался отличный обзор на площадку для дрессировки и занял отличную позицию. Площадка как на ладони, и бревно, и лестница, и барьер, и сами псы с орущими хозяевами, а его не видно, если только взбредет кому-то в голову к елкам за невысоким заборчиком присматриваться. Но желающих полюбоваться флорой средней полосы в поле зрения не оказалось. Как Илья ни напрягал зрение, никого подозрительного не заметил. Зато увидел, наконец, главное, ради чего шарахался по этому лесу третий раз кряду, петлял между деревьев, избегая наезженной дороги и многочисленных тропинок. Хельма, здоровенная, как теленок, а мозгами дура дурой, боялась лестницы. Отец стоял наверху, тянул «азиатку» за поводок, инструктор подталкивал собаку с тыла. Но попробуй сдвинь почти шестьдесят килограммов живого веса, если все эти килограммы не желают лезть по узким страшным ступенькам черт знает куда и черт знает зачем. Вот Хельма и упирается, опустила лобастую башку, поджала короткий хвост и стоит насмерть. «Не пойду», – выражала вся ее поза. Сырой свежий ветер доносил крики, обрывки ругательств, отец оступился и плюхнулся на доски, выронил поводок. Хельма немедленно сдала назад, увернулась от инструктора и поскакала по площадке. Недовольно заорали владельцы других собак, здоровенный кобель-ротвейлер ринулся к Хельме на предмет познакомиться поближе, но «азиатка» всем своим видом показала, что этот кавалер ей неинтересен, и зарысила дальше. Отец уже спустился с лестницы и с поводком в руках шел следом за собакой, с фланга Хельму обходил инструктор. Илья вышел из-за елки, свистнул, как мог, громко, повторил и, убедившись, что его услышали, рванул по своим следам обратно в лес.

С забором Хельма разделалась шутя, перемахнула его изящным длинным прыжком и неслась следом за Ильей, он даже слышал, как собачьи когти скребут наст. Снежная корка выдерживала легкую по сравнению с ним Хельму, и собака догнала его мгновенно.

– Привет, привет, девочка моя, – Илья схватил собаку за ошейник, ладонью надавил ей на спину, заставляя сесть. Та плюхнулась на снег, но тут же вскочила, запрыгала, норовя встать на задние лапы, скулила, лезла целоваться. И негромко тявкала от избытка чувств, словно выказывала свое недовольство: «Где ты был, сколько можно, я соскучилась…»

Послышался хруст снега, тяжелое дыхание и усталый голос – отец на ходу звал Хельму. «Азиатка» насторожила маленькие круглые ушки, повела ими, как локаторами, и закрутила головой, словно пыталась разорваться между двумя хозяевами. Илья шлепнул собаку по крупу, она бросилась к отцу, исчезла за деревьями и почти сразу вернулась обратно. Следом показался высокий, чуть сутулившийся человек, он с трудом пробирался по глубокому снегу и часто останавливался, чтобы перевести дух. Заметил Илью и крикнул:

– Не бойтесь, она не укусит. Ей поиграть хочется, стойте на месте, я сейчас ее заберу…

– Я знаю, – перебил отца Илья и шагнул ему навстречу. – Знаю, что не укусит. Как ты? Здоровье как, сердце?

Отец остановился, привалился плечом к стволу березы, зачем-то снял очки и посмотрел на сына. Стащил с головы шапку, вытер ею лицо и шагнул навстречу Илье.

– Жив, – только и смог проговорить он. – Слава богу. Я думал…

– Что меня давно того? Ручонки у них коротки. – Говорить, стоя едва ли не по колено в снегу, было неудобно, да и ошалевшая от радости Хельма скакала вокруг, кидалась передними лапами на грудь то одному, то другому. В конце концов на нее рявкнули хором, и она притихла, только тыкалась в ладонь холодным носом, напоминала о себе.

– Жив, – повторил отец. – Что случилось, Илья? Можешь мне толком объяснить?

– Сам пока не знаю, – ответил тот. – Подстава на подставе. Что меня с героином в машине, что Ольгу с Ахматом этим. Где она, ты не знаешь?

Отец вздохнул, отвел взгляд, погладил Хельму по голове. Плохи дела, раз он так реагирует.