Женская гениальность. История болезни - Александр Владимирович Шувалов

Шарлотта писала: «Как страшна, как ужасна моя жизнь! Где мне взять силы, чтобы спасти их всех, и себя тоже, от безнадежности, от медленного гниения заживо? Мне кажется, что все они медленно сходят с ума!»

Сначала умерла от рака ее мать, через несколько лет скончалась от чахотки 12-летняя сестра, а следом за ней – 11-летняя Мэри. «Что же, и на это воля Божья», – снова смиренно вздохнул священник и выписал к себе для воспитания детей сестру жены – незамужнюю тетушку Элизабет, даму скрытную, набожную и к педагогике абсолютно равнодушную. Трудно вообразить более замкнутое и одинокое детство, чем то, которое выпало детям Бронте.

Слабый здоровьем и любивший уединение Патрик Бронте мало занимался воспитанием потомства. И болезненные дети не знали ни веселого детского общества, ни свойственных их возрасту игр и занятий; душевные и умственные их силы развивались и крепли с ненормально ускоренной быстротой в особом замкнутом мире. С самого раннего детства одним из любимых занятий Шарлотты было сочинять фантастические рассказы и облекать свои мысли и чувства в сказочную форму. Обладая крайне нервным и впечатлительным темпераментом, она в большой степени владела тем, что Гёте называет секретом гения, – «способностью проникнуться индивидуальностью и субъективным настроением постороннего лица».

Детей в семье воспитывали пуритански, не делая ни малейших поблажек. Пища была скудная, одевали их всегда в темное; однажды отец даже сжег сапожки одной из дочерей по причине их слишком яркого цвета.

Шарлотта была «дурна собой»: лицо красноватого оттенка, рот велик, лоб слишком широкий и несколько нависший; выделялись только красивые карие глаза. Писательница страдала туберкулезом, каким-то «нервным расстройством» и депрессией. Однажды у нее возникли слуховые галлюцинации: казалось, что некий голос декламировал ей неизвестные строки стихотворения. У нее было крайне слабое зрение, она мучилась от невралгии и бессонницы. Детей не имела, хотя незадолго до смерти вышла замуж. Между тем свой первый роман «Джейн Эйр» она написала, когда ей было всего 22 года.

Ранняя потеря матери могла обострить у Шарлотты «комплекс Электры» (ненависть к матери и сексуальное влечение к отцу, с которым ее объединяли общие шизоидные черты). Положительную роль психотерапевтического характера сыграло ее литературное творчество («терапия творческим самовыражением»). Брат Шарлотты, не найдя способа разрешить при отсутствии матери свой внутренний конфликт («комплекс Эдипа»), погибает под воздействием наркотика и алкоголя. Что касается Шарлотты Бронте, то в диагностическом плане речь идет о выраженной интровертированности, граничащей с шизоидным расстройством личности.

Эмили Дикинсон (1830–1886) – американская поэтесса.

Еще в молодости Эмили замкнулась в стенах отцовского дома, ограничив общение с людьми кругом своих домашних и перепиской. Позднее она перестала покидать свою комнату, и посещавшие дом люди лишь изредка и случайно могли заметить женскую фигуру в белом, – она одевалась всегда в белое, – мелькнувшую в дверях.

Во тьме пещеры скрылась я —

Но выдала стена.

Разверзся – трещиной – весь мир —

Стою – обнажена.

Известно, что с 1854 г. Дикинсон жила в добровольном затворничестве, ее застенчивость и замкнутость усилились до болезненного состояния. Из родных никто даже не догадывался, что Эмили пишет стихи. Лишь после ее смерти сестра обнаружила множество листков и самодельных тетрадей. Пережитая трагическая любовь (в 1862 г. она рассталась с человеком, которого любила) наложила отпечаток на ее творчество. Говорят, что она никогда не подписывала свои письма, а доносившуюся с первого этажа дома музыку слушала из «полярного одиночества» своей комнаты.

Биография Дикинсон по сей день таит в себе немало загадок. Замкнутость отличала ее с юности, и одиночество оказалось уделом всей ее жизни. Монотонное провинциальное существование и нелюдимый, замкнутый характер оставили глубокий след в ее поэзии. Для нее как будто не существовало движения истории.

Никогда не видела степей

Никогда не видела морей

Никогда не говорила с Богом

Не была на небесах

И, все-таки, знаю дорогу

Наверное, мне карта дана.

У Дикинсон можно предположить наличие шизоидного расстройства личности с наиболее характерными его симптомами: лишь немногие виды деятельности доставляют радость; внешнее безразличие к похвале и критике окружающих; сниженный интерес к сексуальному опыту; предпочтение уединенной деятельности; чрезмерная углубленность в фантазирование и интроспекцию; отсутствие близких друзей или доверительных отношений и нежелание их иметь; недостаточный учет социальных норм и требований.

Засулич Вера Ивановна (1849–1919) – участница русского революционного движения, террористка; публицист и критик.

Женщина в революции – явление чаще всего ненормальное. Действительно, ей уже 29 лет, но ни своего дома, ни семьи, ни места в жизни – классический портрет неудачницы-экстремистки. Так что не вызывает особого удивления, что именно такая личность согласилась на убийство петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. Причиной покушения послужил его приказ, по которому был незаконно высечен розгами политический заключенный, ее предполагаемый любовник. Террористку, разумеется, схватили, но (небывалый случай!) она была оправдана судом присяжных.

Барышни-курсистки в темных платьях и старых шляпках бредили Верой Засулич, мечтали повторить ее подвиг. По рукам ходило стихотворение:

Грянул выстрел – отомститель,

Опустился божий бич,

И упал градоправитель,

Как подстреленная дичь!

Впрочем, больше ничего замечательного в жизни Веры Засулич не случилось. Она так и осталась в «святцах» революционного движения России героиней одного выстрела. А дальше – пустота: ни любви, ни подвигов, лишь долгое старение на фоне знаменательных исторических событий. На фоне совершенного поступка все окружающее уже представлялось серым и малоинтересным. Октябрьскую революцию Засулич рассматривала как контрреволюционный переворот, прервавший политическое развитие демократической революции. Она считала, что большевики создают зеркальное отражение царского режима.

В последние годы жизни Вера Ивановна тяжело болела. Не отказавшись от своих убеждений, она чувствовала неудовлетворенность прожитой жизнью и казнила себя за допущенные ошибки. Замечательное наблюдение оставил о ней писатель В.В. Вересаев: «Способ работы у нее был ужасный. Когда Вера Ивановна писала, она по целым дням ничего не ела и только непрерывно пила крепчайший черный кофе. И так иногда по пять-шесть дней. На нервную ее организацию и на больное сердце такой способ работы действовал самым разрушительным образом. В жизни она была удивительно неприхотлива. Сварит себе в горшочке гречневой каши и ест ее несколько дней. Одевалась она очень небрежно, причесывалась кое-как… Настоящая баба-яга… Но душа у этой неизящной на вид старухи была удивительно изящная и тонкая».