Войны Митридата - Михаил Елисеев

Но и это не все. Было у римских полководцев одно любимое занятие – они очень любили отрубать пленным руки. И неважно кому, просвещенным эллинам или грубым варварам. Чтобы не быть голословным, приведу ряд примеров.

Сципион Эмилиан, разрушитель великого Карфагена и маленькой испанской крепости Нуманции, был очень жестоким и циничным человеком. Однажды, во время Испанской кампании, он узнал, что молодёжь из небольшого городка Лутия горячо сочувствует жителям Нуманции, осажденной римлянами. Эмилиан явился к Лутию и окружил городок своими войсками. А затем «потребовал выдачи зачинщиков из молодежи. Когда жители стали говорить, что юноши уже скрылись из города, Сципион объявил, что разграбит город, если не получит этих лиц. Испугавшись, они привели их, числом до четырехсот. Сципион велел отрубить им руки» (Аппиан).

Знал подлец, что делал, когда калечил тела и судьбы молодых испанцев, поскольку «не было ничего страшнее для варваров, чем перенести наказание и остаться жить с отрубленными руками» (Анней Флор). Это уже о «подвигах» другого римского полководца, Марка Лукулла, брата будущего победителя Митридата. В отличие от брата Луция, который действительно был благородным человеком и старался на войне придерживаться определенных правил, Марк вел себя иначе. Отрубал руки пленным фракийцам и считал это в порядке вещей, благо, что были примеры для подражания.

Снова Испания, но на этот раз римляне воюют против вождя лузитан Вириата, поднявшего народ на борьбу против римской агрессии. Вот что вытворяет римский военачальник Квинт Фабий Максим Сервилиан: «Захватив другого начальника разбойников Коннаба, сдавшегося ему добровольно, он, пощадив его одного, у всех, которые были с ним, отрубил руки» (Аппиан).

Во время войны с Ганнибалом римляне поддались на провокацию карфагенского полководца и жестоко расправились с перебежавшими к ним на службу воинами: «римляне схватили перебежчиков, отрубили им руки и отпустили» (Секст Юлий Фронтин).

Бруттий Сура, легат наместника Македонии Сентия, во время боевых действий против Митридата в Греции занял город Скиаф. И что же делает этот «человек замечательной отваги и ума», как величает мерзавца Плутарх? Бруттий свято соблюдает римские правила ведения войны и его разговор с понтийскими солдатами был коротким: «некоторых их рабов он повесил, а у свободных отрубил руки» (Аппиан).

Снова вспомним Гая Юлия Цезаря. Во время войны в Галлии армия будущего диктатора после упорной осады овладела городом Укселлодуном. Желая устрашить галлов и таким образом заставить их сложить оружие, Гай Юлий проводит демонстративную акцию устрашения. Выглядело это так: «Всем, кто носил оружие, он приказал отрубить руки, но даровал им жизнь, чтобы тем нагляднее было наказание за их преступления». А какое галлы совершили преступление? Родину свою защищали? Пусть подумают об этом адепты римских ценностей.

Впрочем, эти кровавые республиканские традиции были живы и во времена Римской империи. Вот что рассказывает Фронтин: «Остатки разгромленного войска Вара подверглись осаде и, по-видимому, испытывали недостаток в хлебе. И вот они всю ночь водили пленных вокруг амбаров, затем отпустили их, обрубив им кисти рук». После этого искалеченные германцы пришли к своим землякам и рассказали им про огромные запасы продовольствия в римском лагере. Очень благородный поступок со стороны квиритов!

Теперь рассмотрим ещё один момент, который тоже очень хорошо характеризует римлян и их отношение к организации массовых убийств. Вспомним безумную резню, устроенную в Вечном городе Гаем Марием, проскрипции Суллы и второго триумвирата. И если Митридат распорядился убивать чужаков, которых ненавидела вся Малая Азия, то квириты с не меньшим вдохновением резали соотечественников.

Начнем по порядку. Когда Гай Марий и Цинна захватили Рим в июне 87 г. до н. э., то они даже не удосужились придать развязанному террору хоть какой-то законодательный вид. Всё творилось по личному произволу. «Многих они убили по приказу или по знаку Мария, а Анхария, сенатора и бывшего претора, повалили наземь и пронзили мечами только потому, что Марий при встрече не ответил на его приветствие. С тех пор это стало служить как бы условным знаком: всех, кому Марий не отвечал на приветствие, убивали прямо на улицах, так что даже друзья, подходившие к Марию, чтобы поздороваться с ним, были полны смятения и страха… Все улицы, весь город кишели преследователями, охотившимися за теми, кто убегал или скрывался. В это время стало ясно, что в превратностях судьбы нельзя полагаться на узы дружбы или гостеприимства: ведь лишь немногие не выдавали палачам друзей, искавших у них убежища… При виде разбросанных по улицам и попираемых ногами обезглавленных трупов никто уже не испытывал жалости, но лишь страх и трепет» (Плутарх).

Однако Марий скоро умер, и Вечный город захватил Сулла, но легче от этого римлянам не стало. Диктатор подошел к делу с гораздо большим размахом, придав убийствам упорядоченный вид. Причем действовал исключительно теми же методами, что и Митридат во время резни в Малой Азии. Награды за доносы, поощрение рабов, которые выдают хозяев, и многое другое, было взято Луцием Корнелием на вооружение. А раз Евпатор и Сулла действуют одними и теми же методами в схожей ситуации, то какая между ними разница?

Судите сами: «Тех, кто принял у себя или спас осужденного, Сулла тоже осудил, карой за человеколюбие назначив смерть и не делая исключения ни для брата, ни для сына, ни для отца. Зато тому, кто умертвит осужденного, он назначил награду за убийство – два таланта, даже если раб убьет господина, даже если сын – отца. Но самым несправедливым было постановление о том, что гражданской чести лишаются и сыновья и внуки осужденных, а их имущество подлежит конфискации. Списки составлялись не в одном Риме, но в каждом городе Италии. И не остались не запятнанными убийством ни храм бога, ни очаг гостеприимца, ни отчий дом. Мужей резали на глазах жен, детей – на глазах матерей. Павших жертвою гнева и вражды было ничтожно мало по сравнению с теми, кто был убит из-за денег, да и сами каратели, случалось, признавались, что такого-то погубил его большой дом, другого – сад, а иногда – теплые воды. Квинт Аврелий, человек, чуждавшийся государственных дел, полагал, что беда касается его лишь постольку, поскольку он сострадает несчастным. Придя на форум, он стал читать список и, найдя там свое имя, промолвил: “Горе мне! За мною гонится мое альбанское имение”. Он не ушел далеко, кто-то бросился следом и прирезал его» (Плутарх). Примечательно, что Марк Красс, один из богатейших людей в республике, всё своё состояние сколотил именно во время проскрипций, скупая за бесценок имущество казненных, а затем продавая его втридорога.

Где они, римские честь и совесть, о которых вещают миру поклонники добродетелей квиритов? Их нет.

Во время второго триумвирата ситуация повторилась как под копирку. Когда Марк Антоний, Лепид и Октавиан вступили в Рим, то сразу же начали расправу над неугодными им людьми. Причем опять практиковали те же самые приемы, которые использовал Митридат. Вот что сообщают об этом письменные источники. «Ночью во многих местах города выставлены были проскрипционные списки с именами новых 130 лиц в дополнение к прежним 17, а спустя немного времени еще других 150 человек. В списки всегда заносился дополнительно кто-либо из осужденных предварительно или убитый по ошибке, все это делалось для того, чтобы казалось, что они погибли на законном основании. Было отдано распоряжение, чтобы головы всех казненных за определенную награду доставлялись триумвирам, причем для свободнорожденного она заключалась в деньгах, для раба – в деньгах и свободе. Все должны были представить свои помещения для обыска. Всякий, принявший к себе в дом или скрывший осужденного или не допустивший у себя обыска, подлежал тому же наказанию. Каждый желающий мог делать донос на любого за такое же вознаграждение» (Аппиан).