Восточная миссия - Сергей Бортников

– Марат! – прохрипел сержант.

– Я! – сразу же отозвался Гатаулин.

– Достать диверсанта!

– Есть!

Солдат быстро разделся и полез в воду. Спустя мгновенье раненый оказался на берегу.

А лодка с его братом понеслась дальше.

1

Начало лета 1939 года.

Сначала поездом, затем – на подводе Клименко добирался к своему новому месту службы. Впрочем, новым его можно было назвать только условно. Ибо прежде, чем поступить в военное училище, Алексей провел здесь целых пять лет как воспитанник. Сам командир заставы Никитин взял над ним шефство!

А вот и он.

Все такой же стройный, подтянутый, только первая седая прядь появилась на левом виске.

– Лейтенант Клименко для дальнейшего прохождения службы…

– Отставить! Иди-ка сюда, сынок, дай я на тебя полюбуюсь! Хорош… Хорош… Совсем не похож на того подстрелыша, которого мы выудили в реке семь лет тому назад… Да, кстати, как закончил училище?

– На отлично, Василий Ефремович.

– Молодец… Домой заезжал?

– Нет.

– Почему?

– Ответ пришел на мой запрос. Из сельсовета. Больше нет у меня ни одной родной кровинки на всей земле.

– Так уж и ни одной? А я?

Алеша бросился к майору и обнял его.

– Только вы и остались, батьку.

– И тетка.

– Какая еще тетка?

– Анна.

– А-а-а… Вы нашли письмо? И ничего не говорили мне столько лет?

– Бумага, конечно, сильно намокла, но мы почти дословно восстановили текст. «Прийми моих деточек, как своих родных»… Что это означает?

– Наверное, родители собирались переправить через реку еще кого-то.

– Наверное…

– Как бы там ни было, теперь вы для меня и отец, и мать.

– Спасибо, сынок!

Они еще раз обнялись и пошли вдоль берега пограничной реки.

– Вот, скажи мне, почему так получается? – пустился в философствование майор. – Мы с тобой – украинцы, и по ту сторону – вроде бы такие же малороссы… А живем в разных державах? Нет, чтобы объединиться и сообща взять за горло капиталистическую гидру…

– А может, они того, не хотят никого брать за горло? – несмело возразил Клименко.

– Хотят… Паны называют нашего брата быдлом, запрещают изучать родной язык.

– Так и мы с вами вроде как не на мове балакаем…

– Отставить… Понимаешь ли, сынок, мы строим социализм, общество будущего, в котором не будет эксплуатации человека человеком, где рабочие и крестьяне наконец-то получат возможность реально управлять государством… А у них при власти – паны, шляхта, готовые спустить три шкуры с трудящегося человека.

– Так-то оно так, батьку. Только большой голод почему-то был у нас, а не у них.

– Ты же знаешь: это плата за индустриализацию страны. Зато теперь мы имеем самые лучшие в мире танки, самолеты. Есть чем защитить Отечество от капиталистической угрозы!

2

Москва. Ночь с 23 на 24 августа 1939 года.

Министр иностранных дел Германии Иохим фон Риббентроп, которого Молотов пригласил в Москву, как только получил соответствующее указание Сталина, размашисто подписал Договор о дружбе и сотрудничестве и передал папку своему советскому коллеге.

– Немецкий народ, особенно простые люди, очень тепло приветствовали установление понимания с Советским Союзом. Народ инстинктивно чувствует, что естественным образом существующие интересы Германии и Советского Союза нигде не сталкиваются и что развитию хороших отношений ранее препятствовали только иностранные интриги, особенно со стороны Англии.

– Немцы желают мира и поэтому приветствуют дружеские отношения между Германским государством и Советским Союзом, – вставил свое веское слово Сталин, скалой нависший над обоими подписантами.

– Да, безусловно, мы хотим мира, но возмущение Польшей так сильно, что все до единого готовы воевать. Германский народ не будет более терпеть польских провокаций, – твердо заявил рейхсминистр.

– Я знаю, как сильно германская нация любит своего вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье, – спокойно продолжил Иосиф Виссарионович.

– Присоединяюсь! – пролепетал Вячеслав Михайлович.

– Хайль Гитлер! – вытянул вперед правую руку Риббентроп.

Они выпили знаменитого «Советского шампанского» и стали закусывать фруктами. Вскоре Молотов отважился на ответный тост:

– А теперь я бы хотел выпить за нашего вождя, гениального товарища Сталина. Именно он в марте этого года своей речью, которую, кстати, в Германии правильно поняли, полностью изменил политические отношения между нашими странами.

– Верно! – восхищенно подхватил Риббентроп. – За господина Сталина, за Пакт о ненападении, за новую эру в германо-русских отношениях!

Последнее слово, как всегда, оказалось за Сталиным.

– В нашей стране два раза пьют только на похоронах… Поэтому разрешите третий тост… Советское правительство относится к новому пакту очень серьезно. Оно может дать честное слово, что Советский Союз никогда не предаст своего партнера. Итак, за дружбу!

– Да-да. Яволь! За фройндшафт! – поддержал его рейхсминистр.

3

Анна Васильевна Павелко достала из печи горшок с картошкой и поставила на стол, обводя доброжелательным взглядом все свое семейство. Ее муж – Николай Степанович – поднялся из-за стола, подавая, таким образом, пример сотрапезникам, и начал читать молитву:

– Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое! Да будет воля Твоя… Хлеб наш насущный даждь нам днесь…

– И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого! – затянули девятеро родных детей: близнецы Петро и Павло, Марийка, Настя, Оксана, Леся, Грыць, Иван, Степан и приемный Андрийко.

Обедали недолго.

Первым из-за стола, как и надлежит, поднялся глава семейства:

– Ну что, хлопцы, кто поедет со мной в лес?

– За дровами? – лениво потянулся названный в честь деда Степан, самый старший из родных сыновей.

– Ну не по грибы же.

– А пан не будет ругаться, как в прошлый раз?

– Нет. Деревья мы не тронем. Только соберем немного сухих веток.

– Я с вами, батьку. Пойду запрягать Чорика, – сразу же согласился Андрей.

4

Москва. Кремль. Наркомат иностранных дел. 17 сентября 1939 года. 3 часа ночи.