Танцы мертвых волков - Георгий Ланской

— Чего там, Жор? — спросил я. — Я ж мельком только глянул.

— Да все то же самое. Утоплена, нос сломан. Гематомка прижизненная на затылке. Я там девочке этой новенькой все рассказал, можете квартирку обшмонать…

— Жор, ты чуть подробнее про гематомку и прочее…

— О, господи, — Жора закатил глаза. — В общем, долбанули вашей дамочке по голове, потом аккуратненько обмотали скотчем, затолкали в ванну. Там дама, по всей видимости, очухалась и попыталась вырваться, но ее сунули под воду. И все, конец истории.

— А нос чего сломан?

— Да пес его знает, что я тебе, святой дух? Может, упала на него, может, убивец наш ее пытал, может, когда сопротивлялась, ударилась.

— А следы? Есть что-нибудь?

— Есть, как не быть. Отпечатки ног, я уже все срезал и упаковал. Наследил наш маньяк на ковре. Но я бы сильно не рассчитывал на удачу. Подошвы не те, что на прошлых покойниках. Размер совпадает, а следы другие. Похоже, обувь он каждый раз меняет.

— А человек в обуви один ходит, или нет? — вмешался Семенов. Я вспомнил о нем и повернулся на голос.

— Давай на поквартирный обход.

— Сейчас. Так один человек или разные?

— Да нешто я знаю? — изумился Милованов. — Это я тебе только после экспертизы скажу, да и то не факт. Но размер ноги у него один и тот же, отсюда надежда, что это один и тот же человек. Подробности позже. Поеду я отчет писать, а вы там по квартире походите, — Милованов хихикнул. — Непростая дамочка эта Земельцева была, ох, непростая…

В мрачной квартире было сыро. В воздухе висел какой-то противный сладкий запах, ассоциировавшийся у меня со склепами. Покойница лежала на полу, наполовину упрятанная в пластиковый мешок. Около нее суетились медики, устало зевавшие, равнодушные к чужой смерти. Лицо Земельцевой было отрешенно-спокойным, как будто она уснула в собственной постели, а не была утоплена в ванне. Когда санитар поднял труп за шею, чтобы расправить мешок, изо рта Земельцевой потекла струйка воды. Я отвел взгляд от некрасивой мертвой маски, испытав что-то вроде отвращения смешанного с жалостью.

Пол был залит водой, частично подсохшей, образовавшей отдельные лужицы разной формы. В детстве я, получив свою тарелку супа, обожал соединять ложкой плавающие кругляши жира. В тарелке это получалось неплохо. Масляные круглые капли постепенно сливались в более крупные, захватывая монополию тарелки до тех пор, пока мать, улицезрев, чем занят ее сынуля, не отвешивала мне подзатыльник. Здесь же, на давно не крашенном полу, капли воды образовывали те же островки, пока кто-то не ступал на линолеум и не растаптывал их, заставляя растекаться и размазываться. Я вытянул ногу и соединил носком ботинка две лужицы, заставляя слиться в одну. Сидевшая на диване следователь, молоденькая девушка с остроносым личиком, посмотрела на меня с недоумением. Я ничего не сказал.

Телефон Земельцевой лежал на столе, и, судя по всему, прокурорская девочка его еще не осматривала, занимаясь переписью всего, что находилось в сумочке. Я даже ничуть не удивился, когда под номером "одиннадцать" в протоколе значились "трусы женские, хлопчатобумажные". Видимо, убегая из дома Юли, Земельцева не нашла времени натянуть их на свою тощую задницу. Трусы были дешевыми и довольно грязными, как будто их владелица не меняла их как минимум две недели. Девочка подцепила трусы ручкой и с отвращением затолкала в пакетик, стараясь не прикасаться руками.

— Можно? — спросил я, кивнув на телефон. Девочка кивнула.

В истории вызовов дешевенького "LG" за сегодня значились семнадцать вызовов, включая входящие и исходящие звонки. Областному прокурору Архипову Земельцева звонила почти сразу же после нападения на Быстрову. Но разговор, тем не менее, не состоялся, интересно, почему? А вот потом Архипов перезвонил ей, но и Земельцева не ответила. Скорее всего, потому, что уже не могла говорить.

Несколько номеров я сразу отмел, как несущественные. Это были городские номера прокуратуры, их я знал наизусть. Следом за Архиповым Земельцева позвонила некоему абоненту, или, скорее, абонентке, значащейся как "Киска". Любопытно…

Тем не менее, разговор с Киской тоже не состоялся. Ларисе она не ответила. А вот накануне они проговорили почти десять минут. Киска позвонила Земельцевой в полночь. Интересно, о чем они разговаривали? О женском белье? Что предпочтительно носить в такую погоду? Ограничиться дешевым, но практичным хлопком, или же одеть кружевные стринги? Чем порадовать партнершу? Как изнасиловать строптивую журналистку?…

Поправка. Как изнасиловать строптивую журналистку и выйти сухой из воды?

Нападение на Юлю мне не нравилось. В поединке Быстрова-Земельцева неизвестно кто одержал бы верх. Земельцеву, насколько мне было известно, кроме областного прокурора, никто не поддерживал. Уж очень не любили ее ни оперативники, ни эксперты, ни другие следователи. За спиной якобы незащищенной Быстровой стоял мощный журналистский клан, способный растерзать зазевавшегося тираннозавра. Плюс к этому дружба с городским прокурором и тыл в лице обеспеченного супруга. Не понимать этого Земельцева не могла, и, тем не менее, полезла на рожон. Зачем?

Вожделение. Доступная пониманию версия. Быстрова, что ни говори, красавица, вон у Семенова сразу слюна побежала. Земельцева, с ее сексуальными пристрастиями, тоже могла поплыть… Но чтобы так сразу у опытного следователя скособочило башенку при виде неземной красоты? Не верилось…

Неприязнь и попытка привязать ее к преступлениям. Спорно. Предъявить Быстровой было нечего, и Земельцева это наверняка понимала. Она вела сразу несколько дел, объединяемых общим методом убийства, отсутствием видимого мотива, если исключить версию маньяка… Единственным связующим звеном была Юля.

Кстати, почему Земельцева так не хотела объединять эти дела? Почему версия действия маньяка приводила ее в панику до такой степени, что потребовалась поддержка прокурора области? Боялась не потянуть? Вполне вероятно. Логику психопата вычислить сложно, а Земельцева ассом расследований не была. Ее уровень — кража белья с веревок.

И все равно связываться с Быстровой резона не было. Юлька следствию помогала, информацию не скрывала, и прятаться не пыталась. По меньшей мере, странно было пытаться ее сделать соучастницей… особенно учитывая железное алиби.

Тогда что? В чем причина столь активной нелюбви к Быстровой?

Я нажал на пару кнопок и вошел в папку видеозаписей. Собственно, в телефоне их было всего две. Первая запечатлела Быстрову. Юля выходила из здания типографии, зябко ежась и прикрываясь зонтом. Изображение было нечетким, смазанным, дергалось как в припадке, да и камера в телефоне была скверной. Картинку сопровождал треск и шорох. Но это явно была Быстрова. Через девять секунд запись завершилась.

Вторая запись длилась двенадцать секунд. На дисплее возникло изображение голой женщины, валявшейся на постели, прикрывающей локтем верхнюю часть лица.

— Скажи "привет!", — прокряхтел искаженный динамиками голос Ларисы. — Киса, скажи "привет!"