Разрушь меня - Тахира Мафи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Адам…
Адаму с трудом удается отдышаться. Он опускается на подушку, и я чувствую исходящий от него жар. Биение его сердца гулко отдается в комнате. Я подавляю десяток криков. Приподняв голову, Адам спрашивает почти обычным голосом:
— Что, Джеймс?
— Можно, я с тобой посплю?
Адам садится. Он дышит тяжело, но как-то сразу берет себя в руки.
— Конечно, можно. — Его голос звучит мягче, он говорит медленнее. — Плохой сон?
Джеймс не отвечает.
Адам встает.
Джеймс икает, будто от сдерживаемых слез. В темноте я вижу, как Адам обнимает братишку.
— Ты же вроде говорил, все прошло? — слышу я шепот Адама, но в его словах нет упрека, только забота.
Джеймс что-то ответил, я не разобрала.
Адам берет его на руки — я удивилась, каким крошечным сразу показался мне Джеймс, они исчезают в кладовой-спальне и сразу возвращаются с постелью. Только устроившись в нескольких футах от брата, Джеймс наконец засыпает. Тишину нарушает лишь его прерывистое дыхание.
Адам поворачивается ко мне. Я — глыба молчания, пораженная, потрясенная, глубоко растроганная. Я не знаю, что пришлось пережить Джеймсу. Я не представляю, каково Адаму было расставаться с ним. Я не знаю, как сейчас живут люди, как они выживают.
Я не знаю, что сталось с моими родителями.
Адам гладит меня по щеке и обнимает.
— Прости, — говорит он, но я поцелуем отметаю всякие извинения.
— Дождемся более подходящего момента, — отвечаю я.
Адам прижимается лицом к моей шее и вдыхает мой запах, гладя мне спину под майкой.
Я сдерживаю прерывистый вздох.
— Скоро.
Адам и я скрепя сердце легли в пяти футах друг от друга, но отчего-то я проснулась в его объятиях. Он дышал тихо, мерно — теплый монотонный звук в утреннем воздухе. Моргая от яркого дневного света, я увидела перед собой большие голубые глаза десятилетнего мальчишки.
— А почему его ты можешь трогать? — Джеймс стоял над нами, скрестив руки на груди, снова став упрямцем, как накануне. Ни следа страха или слез, будто вчерашней ночи и вовсе не было. — Ну? — Его нетерпение пугает меня.
Я отпрянула от полуобнаженного Адама так резко, что он проснулся. Почти.
И потянулся ко мне.
— Джульетта…
— Ты трогаешь девчонку!
Адам садится так резко, что запутывается в простынях и падает на локти.
— Господи, Джеймс!
— Ты спал рядом с девчонкой!
Адам беззвучно открывает и закрывает рот. Смотрит на меня, переводит взгляд на брата, зажмуривается и вздыхает. Проводит рукой по взъерошенным со сна волосам.
— Я не знаю, какого ответа ты ждешь.
— Ты же говорил, она никого не может трогать! — Джеймс с подозрением смерил меня взглядом.
— Не может.
— Кроме тебя?
— Верно. Кроме меня.
И Уорнера.
— Никого не может, а тебя может?
И Уорнера.
— Да.
— Надо же, как удобно, — вредным тоном заявляет Джеймс.
Адам хохочет:
— Где ты научился так разговаривать?
Джеймс сводит брови.
— Бенни часто так говорит в ответ на мои извинения. — Пальцами он показывает кавычки. — Она говорит — это означает, что я тебе не верю. Так вот, я тебе не верю.
Адам поднимается на ноги. Свет раннего утра сочится через маленькие окна, обливая золотом его торс с тугими мышцами. Заглядевшись на чересчур низко сидящие на бедрах брюки, усилием воли возвращаю себя к реальности. Удивляюсь своей страстности, но желание сильнее меня. Адам пробудил во мне голод к тому, о чем я никогда не мечтала.
Адам обнял брата за плечи и, присев на корточки, посмотрел ему в лицо.
— Можно с тобой кое о чем поговорить? — попросил он. — С глазу на глаз?
— Только ты и я? — Джеймс искоса глянул на меня.
— Да, только я и ты.
— Ладно.
Я смотрю, как они уходят в комнатку Джеймса, и гадаю, что Адам ему скажет. Только через несколько секунд до меня доходит, что Джеймс мог воспринять мое внезапное появление как угрозу. Он полгода не видел брата, а тут на голову сваливается незнакомая девица с какой-то сверхъестественной силой. Я чуть не засмеялась этой мысли. Жаль, что я не просто жертва колдовства.
Не хочу, чтобы Джеймс думал, будто я увожу у него Адама.
Я легла, накрывшись одеялом — утро выдалось холодным и свежим. Мысли сами собой вернулись к Уорнеру. Необходимо помнить — наша безопасность относительна. Пока. А может, так будет всегда. Нельзя привыкать к комфорту. Нельзя расслабляться. Я села, подтянув колени к груди.
Интересно, какой у Адама план?
Дверь кладовой, скрипнув, открылась. Братья вышли, младший раньше старшего. Слегка порозовевший Джеймс избегал смотреть мне в глаза и выглядел смущенным. Я испугалась, что Адам наказал его.
Адам легонько сжал Джеймсу плечо.
— Ты в порядке?
— Я знаю, что такое подружка!
— Я не говорил, что не знаешь…
— Так ты его подружка? — спросил меня Джеймс.
Дыхательные пути мне словно забили ватными шариками. Я беспомощно посмотрела на Адама.
— Слушай, ты бы в школу собирался. — Адам открыл холодильник и вручил Джеймсу новый пакетик из фольги, видимо, с завтраком.
— Мне не обязательно идти! — запротестовал Джеймс. — Это не настоящая школа, никого не заставляют…
— А я хочу, чтобы ты ходил, — оборвал его Адам. — Не волнуйся, когда вернешься, я буду здесь.
Джеймс поколебался.
— Обещаешь?
— Да, — ободряюще улыбнулся Адам. — Иди сюда.
Джеймс кинулся вперед и повис на брате, словно боясь, что тот исчезнет. Адам сунул упаковку в Автомат и нажал кнопку, потрепав Джеймса за вихры:
— Надо тебя подстричь, парень.
Джеймс сморщил нос:
— Мне так нравится.
— Длинновато, не находишь?
Джеймс понизил голос:
— Вот у нее волосы еще какие длинные.
Под двумя взглядами я превратилась в растаявшее розовое мороженое, машинально тронув свои волосы и вдруг застыдившись. У меня никогда не было повода подрезать волосы. И ножниц не было. Мне в руки острых предметов не давали.
Подняв глаза, я увидела, что Адам по-прежнему смотрит на меня, а Джеймс изучает Автомат.