Грозный отряд - Люк Скалл

— Нет, — прошептал тиран Сонливии. — Не нужны.

В зале воцарилась тишина. Все взгляды обратились к чародею, который сидел на обсидиановом троне с высокой спинкой во главе стола.

Прошло три дня после уничтожения Призрачного Порта, а лорд-маг, казалось, почти так же изможден, как и тогда. Чудовищные энергии, которые он использовал, чтобы раздавить город водами его залива, оставили неизгладимый след на Салазаре. И нанесенный ему урон был не только физическим. В его взгляде появилось смятение.

— Конфедерация четко обозначила свою позицию, — сказал он. — Ее правители не потерпят никакого вмешательства в дела Свободных городов. Кажется, наши некогда дружеские отношения больше не имеют для них ценности.

Барандас был прекрасно осведомлен о раздражении, которое испытывал его хозяин к той клике лордов-магов, что правили землями к востоку. Конфедерация — в сотнях миль отсюда, но ее влияние распространяется во все уголки континента.

Салазар слегка наклонился вперед. Барандас инстинктивно подался назад и заметил, что остальные магистраты сделали то же самое.

— Если Белая Госпожа желает войны, то она ее получит, — проворчал тиран Сонливии. Его руки сжались в кулаки. Они — такие тонкие и морщинистые, что вместе с его длинными ногтями напоминают иссохшие когти. — Эта проклятая женщина всегда была непредсказуема. Она встала на сторону Конгрегации, когда та объявила войну магии. — Он сделал паузу. — Когда она в конце концов решила переметнуться на другую сторону, то сделала это с такой яростью, что посрамила бы самого Тираннуса.

Тираннус.Барандас знал это имя. Бог, известный как Черный Господин, был последним из тринадцати Главных, которые погибли во время Войны с Богами. Говорили, что ради победы над ним умерли два десятка магов. Они были задушены своими кишками или превратились в груды липкой плоти после того, как их скелеты вырвали из тел. Подумав об этом, Барандас испытал приступ тошноты, хотя ему пришлось повидать немало поистине жуткого.

В его голове всплыло отталкивающее зрелище в заброшенном храме — дело рук Турбала. Закрыв глаза, Барандас попытался вместо этого думать о Лене и об этом утре, которое они провели вместе. Его пальцы все еще пахли жасмином.

— Это — Век Разрушения, — произнес нараспев Салазар. — Мы не можем позволить себе пойти на компромисс. Мариус допустил ошибку, соперничая со мной, но он понимал, что заявить о своих правах на Небесные острова необходимо. Урожаи падают год за годом. Воды Бурного моря извергают столько же дохлой рыбы, сколько и живой. Наши имеющиеся запасы первозданной магии почти исчерпаны. Мы не можем извлекать ее из трупов богов вечно. Нам нужны те острова.

Толварус неожиданно кашлянул. Он — ответственный за судебную систему Сонливии, такую, как она есть, и это — особенно дурная шутка, с учетом его общеизвестной склонности к молоденьким мальчикам.

— Мой господин, я не могу не обсудить тех возможностей, которые заключаются в более продуманном исследовании… э-э… земель за Бескрайним океаном. Я знаю, что такое путешествие ставит много сложных задач, в особенности — колоссальное расстояние, которое нужно преодолеть, однако адмирал Крамер был абсолютно уверен, что при правильной подготовке…

— Нет.

Лорд-маг произнес это слово с неумолимостью захлопнувшейся крышки гроба. Толварус побледнел и уставился в пол.

— Вы не станете больше говорить об Исчезнувших землях. Ни один из вас. Следующий, кто посмеет игнорировать мое мнение по этому вопросу, будет приговорен к смерти.

Барандас с трудом сглотнул. Адмирал Крамер столкнулся с подобной реакцией, когда поднял эту тему год назад. Толварус либо очень смел, либо чрезвычайно забывчив.

Тишину нарушил Салазар:

— Магистрат Ипкит. Я бы послушал твой отчет о Телассе, включая всю информацию, имеющую отношение к возможному военному противостоянию. Однако сначала, полагаю, у тебя имеются новости, чтобы ими поделиться.

Рыжебородый магистр информации провел рукой по выбритой голове.

— Сегодня утром я получил сообщение. Вчера днем Поросячьи Врата подверглись нападению. Очередная магическая мерзость. Она убила множество поселян. Мужчин, женщин и детей. Я склонен полагать, что она… уничтожила их изнутри.

Салазар кивнул:

— Продолжай.

— В Поросячьих Вратах размещался Манипулятор Роршан. Как я понимаю, он являлся одним из тех, кто… был недавно лишен своей магии. — Голос Ипкита сошел на нет.

Барандас вздрогнул. «Роршан. Хороший человек. Один из немногих, кто у меня есть. Был», — поправил он сам себя.

Лорд-маг скривил губы.

— Мы сейчас восстанавливаем запасы первозданной магии, чтобы создать новых Манипуляторов. Это требует времени. Какие новости у тебя о Разломе, Барандас?

Вот оно.Этого-то он и страшился.

— Ветроног еще не вернулся, мой лорд, — сказал он. — Однако я полагаю, что два человека, которые сопровождали мятежников, были горцами. Грозные парни, как я понимаю. Они, по всей видимости, убили двоих стражников средь бела дня.

Маршал Халендорф шмякнул по столу крепким кулаком.

— Я получу их головы! — прорычал он.

Салазар поднял бровь.

— Возможно ли, чтобы два горца могли одолеть одного из твоих лучших Манипуляторов?

Барандас тревожно поерзал. Как личность Ветроног ему не нравился, но он — эффективный убийца, и на него всегда можно было положиться.

— Я отправил корабль в пролив Мертвеца, чтобы провести расследование на Разломе, — сознался он. — Он должен вот-вот вернуться.

Лорд-маг откинулся назад и ненадолго закрыл глаза.

— Еще вина, — приказал он. — Нам много чего предстоит обсудить, начиная с отчета магистрата Ипкита.

Впорхнула прислуживающая девушка и наполнила кубок Салазара из большого хрустального графина. Появилась другая служанка, держа в каждой руке по бутылке вина, и прошла вдоль стола, наполняя бокалы тринадцати магистратов, которые правили пятьюдесятью тысячами жителей Сонливии от имени лорда-мага.

Барандас поднял к губам свой бокал. Вино было сладким, с фруктовым привкусом. Перехватив взгляд служанки, смотревшей на него, он вежливо улыбнулся ей. В ней есть что-то странное, подумал он, но не успел сообразить, что сказать, как она ушла дальше.

— Мне — не нужно, — заявил Халендорф, жестом отсылая служанку. — Мой проклятый желудок его не принимает.

Канцлер также отказался от вина. Барандас подозревал, что Ардлинг мог бы выпить собственную мочу и найти ее слишком сладкой на свой вкус, хотя и вынужден был признаться себе в невольном восхищении решимостью этого человека сохранять голову ясной для цифр.

Неожиданно Толварус сильно раскашлялся, прервав размышления Верховного Манипулятора. Верховный судья отер рот волосатой тыльной стороной ладони и кашлянул.