Дом там, где сердце - Шеннон Фаррел

– А почему вы решили, что я сам не захочу заняться плот­ничеством или лесозаготовкой? – резко спросил полковник.

Глаза Мюйрин ярко блеснули в свете камина.

– Прошу прощения, сэр, но смею вам напомнить, что вы рас­пустили всех своих работников. Вы даже договорились со мной о том, чтобы мои люди помогали вам пасти овец. Где вы возьме­те людей, которые будут этим заниматься? К тому же у вас растут в основном шотландская сосна и ель, непригодные для произ­водства мебели. Даже если бы вы захотели использовать их на лесоматериал, ваши деревья такие высокие, что их транспорти­ровка по суше или по воде практически невозможна. Удобная пристань есть только у меня, а я вряд ли разрешу вам ею поль­зоваться, если вы станете моим деловым конкурентом. Полковник выглядел ошарашенным.

– А если я разрешу вам пользоваться доками для транспор­тировки овец и шерсти по определенным дням, то вы продади­те мне лес с пастбищем за приемлемую сумму, которую я вы­плачу как только поступят деньги после вынесения решения по делу мистера Блессингтона?

Полковник Лоури молча обдумывал предложение Мюйрин, уловив в нем, кажется, рациональное зерно.

– Правда, мои владения уменьшатся, но и налоги станут ниже, и будет меньше непродуктивной земли, и появится воз­можность транспортировать овец по морю из вашего дока, что позволит мне торговать в Англии, Шотландии, а может, и даль­ше за рубежом.

– Но ведь это может быть не только скот, но и шерсть, мясо и так далее, – Подхватила Мюйрин.

– Мне необходимо посоветоваться с сыном не только как с будущим наследником поместья, но и как с адвокатом. Но, я думаю, мы согласимся, если цена будет подходящая.

– Как я уже сказала, деньги вы сможете получить только после суда, но я вам предоставлю, скажем, на два года право пользования моими доками, которое будет действительно с мо­мента подписания, и вы с моим управляющим Локлейном Роше оговорите даты. Такая сумма вас устроит? – спросила она, написав карандашом число на клочке бумаге.

Полковник Лоури прочитал и попытался запросить немного больше, но Мюйрин осталась стоять на своем.

– В конце концов, полковник, мне ведь нужно столько ртов прокормить, – напомнила она, хлопая ресницами и кокетливо улыбаясь, словно пустая светская девица.

Полковник рассмеялся и сдался.

– Ну хорошо, я согласен, если согласится Энтони. С моей стороны будет неучтиво отказать такой милой леди. А ведь вы, кстати сказать, сэкономили мне деньги и избавили от хлопот, связанных с перевозкой этих несчастных в Америку.

Мюйрин несколько смягчилась, простив ему бессердечность, и крепко пожала ему руку.

– Значит, договорились. Когда вы хотите огородить свои владения?

– Ну, э-э, думаю, когда вам будет угодно, – разошелся пол­ковник, удивляясь, почему он вдруг почувствовал себя несколь­ко обманутым.

– Я бы хотела, чтобы все бумаги были подписаны и достав­лены мне как можно скорее. Я скажу Локлейну, чтобы завтра же он послал людей изготавливать детали для ограды.

– Как вам будет угодно, миссис Колдвелл, – дружелюбно ответил полковник, которого ее очаровательные манеры убе­дили в том, что ему не о чем беспокоиться. – Я свяжусь с сы­ном и немедленно запущу судебное разбирательство полным ходом.

– Спасибо, полковник. Вы очень любезны, – она привет­ливо улыбнулась, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не прокри­чать о своем успехе на весь мир.

Она приняла его предложение проводить ее до коня и утвер­дительно кивнула в ответ на настойчивый совет немедленно купить себе седло, хотя за его спиной она возмущенно закати­ла глаза. В последний раз оглянувшись, Мюйрин пришпорила коня и отправилась к своей следующей жертве.

Проезжая по аллее Замка Лоури, Мюйрин радовалась, как лег­ко ей удалось обо всем договориться.

Она не только лишала полковника его лучшей земли и леса, но и отрезала доступ мистера Стивенса к озеру через владения полковника. Теперь у нее будет отличный аргумент для беседы с мистером Стивенсом. Хотя Локлейн предупредил ее, что это – затаившаяся в траве змея и его нужно всячески избегать, она была уверена, что добьется успеха, если правильно распорядит­ся своими козырями.

Подъезжая к главному входу в дом Малколма Стивенса – Грейндж, она увидела высокого мужчину лет сорока, полно­ватого, с рыжеватыми волосами, который стоял у особняка, снимая перчатки, в забрызганном грязью кителе, пока конюх уводил его коня от дома к конюшням.

Он остановился на пороге, чтобы посмотреть на гостью. Он не узнал Мюйрин, а поскольку конюх ушел, то сам спустился по ступенькам и предложил ей руку, чтобы помочь сойти с коня.

Мюйрин немного смутилась из-за того, что ее застали едущей верхом, но в Барнакилле не было женских седел. Будь оно все проклято, если ей нужно тратить деньги, только чтобы не шо­кировать соседей. Она перебросила ногу через луку – порыв ветра слегка колыхнул подол ее платья – и слегка облокотилась руками о его плечи, а он придержал ее за талию и убедился, что она твердо стоит на ногах.

– Ну, миссис, э-э…

– Я миссис Мюйрин Колдвелл, – сказала она, протягивая ему руку.

Малколм Стивене отпрянул, словно его ударили кнутом, и от­резал:

– Тогда нам с вами не о чем разговаривать. Конюх придет через несколько минут и поможет вам оседлать коня.

Он повернулся и стал подниматься по ступенькам. Мюйрин просто не имела права не проявить настойчивости. Она побежала за ним и схватила его за локоть.

– Прошу вас, сэр, я знаю, у вас с моим мужем были недоразу­мения, но теперь я управляю Барнакиллой и приехала, чтобы поговорить с вами по делу.

– Я поклялся, что ни за что не стану разговаривать ни с од­ним из Колдвеллов до самой смерти, – пробормотал он, пыта­ясь высвободить руку, заходя в гостиную, где его жена, хрупкая темноволосая женщина лет тридцати пяти, занималась с двумя детьми.

– Ну хорошо, тогда я не Колдвелл. Как поживаете, миссис Стивене? Я Мюйрин Грехем, – она изобразила самую привет­ливую улыбку.

Дети заметили, что их отец расстроен, но леди была такой симпатичной, что они не могли не быть вежливыми. Они сму­щенно подбежали к ней и хором спросили:

– Хотите посмотреть на наших солдатиков?

Миссис Стивене отругала детей за невоспитанность. Мюй­рин просто, по-доброму улыбнулась двум темноволосым маль­чуганам. Малколм Стивене с удивлением увидел, как она вышла из комнаты, когда один из мальчишек взял ее за руку и повел в детскую.

У его жены брови поползли вверх, но в душе она была добрая женщина, и если ее сыновья, обычно такие застенчивые и скром­ные, так быстро нашли общий язык с молодой незнакомкой, то она просто доверилась их интуиции.

– Но ведь действительно не будет никакого вреда, если ты выслушаешь эту девушку, дорогой, – мягко сказала она, снова принимаясь за вязание.