Храните вашу безмятежность - Татьяна Коростышевская

 Ему было около тридцати, или больше, или, напротив, меньше. Внешность синьора Лакорте была столь заурядна и лишена особых примет, что уцепиться хоть за что-нибудь взглядом не представлялось возможным. Небольшие светлые глаза, серые, или голубые, нечеткий рисунок бледных губ, круглое мягкое лицо, нос уточкой, льняные волосы коротко острижены, прикрывают уши и касаются кончиками воротника черного камзола.

 – Вы можете говорить?

 Я молча кивнула.

 – Будете плакать?

 Я покачала головой.

 – Хотите пить?

 Я пожала плечами.

 Οн поднялся, вышел из кабинета, вернулся с медной кружкой, полной воды. Мои зубы отбили дробь о ее крaй.

 – Благодарю.

 Кружку прокурор мне не оставил, передал ее кому-то за дверью, вернулся за стол и принял допросную позу, с локтевым упором и ладонями шалашиком.

 – Итак?

 – Синьора Муэрто действительно погибла?

 – Разве вы этого не желали?

 – Никогда.

 – Α, если бы желали, как бы действовали?

 – Не с помощью саламандр, – фыркнула я. – Мне бы хватило ума избегать всего, что связало бы убийство с фамилией Саламандер-Арденте. От яда я, положим, тожe отказалась. Хотя, ядом можно было бы пропитать страницы книги о путешествиях, которую матушка любит читать. Любила…

 Я почувствовала, как по щекам текут слезы, стряхнула их, мотнув головой, шмыгнула носом:

 – Продолжать?

 Прокурор после паузы спросил:

 – Кто рассказал вам о таком способе отравления?

 – Никто. Я только что его изобрела. Разве он не логичен? Книжные страницы часто слипаются и читатель облизывает пальцы, чтоб было удобно листать. Так яд проникнет через рот. Иногда острый край страницы режет пальцы, в таком случае яд попадет сразу в кровь, и, наверное, будет действовать несколько быстрее.

 Синьор Лакорте опустил руку под стол. Скрипнул выдвижной ящик и на свет появился лист бумаги, свинцовый карандаш прокурор извлек из внутреннего кармана.

 – Какой именно яд вы бы использовали? – Он быстро писал и задал вопрос, не прерываясь. – Название?

 – Не уверена, этот вопрос я не изучала. Наверное,тот, который обладает растянутым по времени действием.

 – Почему?

 – Чтоб в момент смерти жертвы отсутствовать,чтоб отвести подозрения.

 – Великолепно, – пробормотал прокурор себе под нос.

 – Обращайтесь, – разрешила я. – Злодейские планы – мое кредо.

 Он сложил исписанный лист и спрятал его в карман, достал из ящика другой.

 – Если бы вы все-таки воспользовались саламандрами, дона догаресса…

 – Никогда! Я Саламандер-Арденте, моя семья занимается разведением этих чудесных ящериц уже несколько поколений. Огненные саламандры – наш хлеб, наш символ, наше благосостояние. Использовать одну из них для убийства – непростительный грех.

 – Ваши питомцы часто впадают в безумие?

 – Это самые покладистые и дружелюбные создания во всех обитаемых мирах.

 – И все же.

 – Иногда. Самцы. В период брачных игр, - я говорила, а волосы на моей голове шевелились от подступающего ужаса.

 Каминная саламандра в спальне матушки была самцом, Чикко пришла с ним поиграть, видимо, развлечение ей наскучило, и кавалер попытался следовать за ветреной подружкой, саламандры не могут покинуть огня самостоятельно, но этот, наверное, смог.

 – Отчего они могут взорваться?

 А ведь был взрыв. Я его слышала, но приняла за фейерверк. Предположим, кто-то накачал ящерицу взрывчатым веществом…

 Прокурор повторил вопрос.

 – Помолчите, - прикрикнула я. – Вы мешаете думать.

 Так-так… Ну хорошо, чисто теоретически, я надеваю перчатки, достаю из камина саламандру, опускаю ее в футляр,та засыпает. Левой рукой я разжимаю ей челюсти, правой – сыплю в глотку… ну, например, порох. Ба-бах! Оскoлки футляра летят мне в лицо. Порох воспламенился от внутреннего жара саламандры.

 – Это невозможно, – сообщила я прокурору. – Если был взрыв в камине, взрывчатку подложили непосредственно в него.

 – Каким образом? Злоумышленник тогда подорвался бы одним из первых.

 – Она могла находиться внутри полена, - предположила я. – В выдолбленном углублении. Дерево прогорело не моментально, вещество вступило в контакт с огнем, взрыв, но преступник слышит его уже с безопасного расстояния.

 Карандаш быстро скрипел по бумаге, синьор Лакорте бормотал «чудесно» и «великолепно», слегка раздвоенный кончик его носа подергивался.

 Болван. Устроил мне допрос, когда Чезаре нужна поддержка и помощь. Дож раздавлен, он потерял мать. Моя скорбь, в сравнении с его, ничтожна. Мы выясним личность преступника, осудим его и покараем.

 Малышка Чикко, выжила ли при взрыве она? Спросить? Нет. Пока допрос касался лишь каминңых саламандр, о том, что маджента во время взрыва была с синьорой Маддаленой, совету Десяти, кажется, неизвестно.

 Прокурор продолжал спрашивать. Теперь его интересовал наш с супругом визит к тишайшей свекрови.

 – То есть, дона Филомена, когда вы покидали спальню, синьора Муэрто находилась в кровати?

 Я отвечала, что да, в постели, но собиралась вставать,чтоб переодеться к предстоящей прогулке в компании его серенити и моей. Что мы с тишайшим Муэрто отправились в его гардеробную,и что весть об ужасном событии принес нам секретарь дожа синьор Копальди.

 Лакорте серьезно кивал, но пометок ңе делал. По моим внутренним ощущениям, я находилась в кабинете уже более двух часов. У меня болела спина и затекли конечности, а голос стал хриплым и ломким. Мне ещё несколько раз приносили попить, но дела это не поправило. Я кашляла и сипела.

 Наконец прокурор сообщил, что что решение о моей дальнейшей судьбе примет его серенити лично, свернул в трубочку свои записи, встал, поклонился и вышел.

 Что? Решение о судьбе? Я не ослышалась?

 Дверь оказалась заперта, мебель – приколочена к полу гвоздями, окон попросту не было. Можно было извлечь ящик письменного стола и колотить им до посинения, но я рухнула на свой стул и расплакалась.

 Поздно, дурочка, рыдать нужно было при синьоре Лакорте, требовать встречи с супругом,изображать обморок и нервный припадок. А ты отчего-то решила демонстрировать стойкость. Вот и сиди теперь, жди неизвестно чего.

 Наверное, я, обессилев, задремала, или, скорее, впала в тяжелую сонную одурь. Когда повернулся ключ в замке, я испуганно вскочила.

 – Дона Филомена, - церемонно проговорил появившийся на пороге синьор Копальди, - вас ждет его серенити.