Чертоги памяти - Седжвик Джулиан

– Хавьер сказал, замешан то ли член труппы, то ли кто-то из очень близкого круга, – настаивает Дэнни, постукивая по столу.

– А с этой Локой нам как быть? – вмешивается Син-Син.

– Дэнни, держись в соборе поближе ко всем остальным – за час ничего с тобой не слу-чится. Даже если в этой корзинке и найдется яйцо с гнильцой – кто станет действовать на виду у всех? А потом мы уедем из города. Один мой знакомый из Сиджеса нас приютит…

– Но завтра же премьера…

– К черту премьеру! – рявкает Замора. – Ты важней!

Он швыряет на стол несколько монет в уплату за выпивку и хромает к двери.

– Майор, погоди! – Дэнни вскакивает на ноги, оттолкнув стул. – Ты ничего не знаешь про папины чертоги памяти?

– Слушай, нам сейчас недосуг…

– Я расколол первую папину шифровку! Там упоминаются чертоги памяти. И ты!

Замора останавливается в дверях и чешет в затылке:

– Понятия не имею, о чем это все…

– Но где папины чертоги? Что это за место?

– Собственно-то говоря, отсюда рукой подать. Парк Гуэля. Гауди[80] проектировал его одновременно с работой над этим вот монстром. – Карлик показывает на собор. – Перед главным входом там еще фонтан в виде гигантской ящерицы – ты любил на ней сидеть…

– А не знаешь, какое у папы было последнее место для воспоминаний в парке? – гнет свое Дэнни, окрыленный известием, что чертоги памяти так близко.

– Si, si. Когда мы еще только задумывали «Мистериум», то каждый вечер гуляли одним и тем же маршрутом. И всегда заканчивали на том месте. Такая горка со спиральной лестницей на вершине холма. Вид оттуда изумительный. А что?

– Не важно, – поспешно отвечает Дэнни и тянет Син-Син за рукав. – Мы тогда будем ждать тебя в соборе.

Когда они торопливо перебегают дорогу, Син-Син нетерпеливо поворачивается к Дэнни:

– А как же парк Гуэля? Чертоги памяти? Надо же нам на них взглянуть! – В глазах ее сверкает решимость, она размахивает руками точно ветряная мельница. – Не сдаваться же теперь!

– А я и не сдаюсь! Прихватим из реквизитной фонарик – и прямиком туда. Успеем вернуться прежде, чем майор нас хватится.

– Вот это уже разговор!

Син-Син расплывается в улыбке и вихрем взбегает по ступеням собора, опережая Дэнни на несколько шагов. Энергия вновь вернулась к ней. Ее решимость вызвана чем-то большим, думает мальчик. Слишком уж близко к сердцу она все это воспринимает. Ну то есть, конечно, ее тоже пытались убить – но сюда, через полмира, девочку явно привела какая-то очень могучая сила: уж всяко больше, чем обещание посмотреть ее номер.

Он спешит вслед за подругой в гулкую тишину полутемного собора.

У труппы как раз перерыв. Все сидят по одному, по двое под высокими сводами в дальнем конце, по опустевшему зданию эхом разносятся голоса.

Иззи балансирует в рейнском колесе – раскинув руки и ноги в форме звезды, медленно катится по нефу. На блестящей стали пляшут искорки света. Дэнни провожает их взглядом, скользит глазами по винтовой лестнице, уводящей в темноту башни высоко над головой. Мальчик вдруг с необычайной остротой ощущает всю высоту, тяжесть и хаос высящегося над ним здания. Вчера это величие восхищало и ободряло его, теперь же лишь придавливает к земле.

– Надо рассказать Розе насчет Хавьера, – предлагает Син-Син.

Дэнни качает головой:

– Нет, слишком много времени займет, а она и без нас узнает. Кроме того – а вдруг она нас задержит. Пойдем-ка лучше скорее в парк Гуэля.

А уж если совсем начистоту, думает он, я сыт ими всеми по горло. Все до единого темнят и что-то скрывают, хоть бы кто-нибудь высказался напрямую. В нем все сильнее разгорается гнев, перекрывая страх и ощущение уязвимости.

Син-Син стоит рядом, не спуская глаз с его лица:

– С тобой все в порядке?

– А ты по-прежнему хочешь присоединиться к труппе?

– Ну конечно, дурдом тут тот еще, – отвечает она, – но…

– Дурдом? – переспрашивает чей-то голос из темноты.

Дарко сидит на большом акробатическом шаре[81] сразу за импровизированной ареной. Позади него в тени виднеется мишень для его номера «Колесо жизни»: концентрические красные и белые круги испещрены бесчисленными следами от попаданий метательных ножей. У ног Дарко лежит его открытый чемоданчик: все десять ножей аккуратно заткнуты в задрапированные красным бархатом прорези.

Дарко качает головой:

– Мой старик говаривал: мол, цирк – это островок здравомыслия в море безумия.

Дэнни кивает. Ему не терпится поскорее улизнуть в парк Гуэля, но метатель ножей протягивает руку и легонько касается его руки:

– Тебе многое пришлось пережить, Дэнни. Но ты не сдавайся.

– А я и не сдаюсь. Вот если бы мне еще и говорили всю правду!

Накопившаяся досада придает словам Дэнни больше ожесточенности, чем ему бы хотелось.

– Никогда не знаешь, что рыщет в тени вокруг, верно? – говорит Дарко, всматриваясь в лицо мальчика. – Рыщет – никем не замеченное. Позабытое.

– Ты это о чем?

– Роза говорит, что ты считаешь пожар подстроенным специально. Но нужны доказательства. Может, у тебя и в самом деле остались какие-то подспудные воспоминания, которые удастся вытащить на поверхность, – что-нибудь этакое, что сразу сложится с чем-то другим как родное. Как чай с вареньем. Да-да, – повторяет Дарко, глядя в сторону темного сердца Саграды. – Чай с вареньем…

Он постукивает по мишени костяшками пальцев.

– А они хорошо сочетаются? – озадаченно переспрашивает Син-Син.

– Еще как! В Восточной Европе. Черный чай с ложечкой варенья.