Мир вечного ливня - Дмитрий Янковский

Я уже собирался вовсе обойтись без Интернета, а перейти на старинный, но более надежный способ добычи информации из бумажных книг, но случайно набрел на страницу, посвященную компьютерным логическим головоломкам.

Поиграл, надоело, бросил. Но этим дело не кончилось, потому что меня осенило. Все-таки Стругацкие были наивны, как большинство тех, чье мировоззрение формировалось в шестидесятые годы двадцатого века. Они свято верили, что коммунизм — это одно, а сталинские репрессии — как бы из другой оперы. Они верили, что если будет всемирная сеть, то набьют ее под завязку чем-то до крайности нужным, эстетически выверенным, тем, что могло бы сделать людей лучше, хотя бы ненадолго, хотя бы некоторых, хотя бы иногда.

А вышло иначе. Всемирная сеть создана, но если и есть в ней нечто полезное, так это по большей части развлекательные ресурсы. Поняв это, я переориентировал свои запросы, и нужное посыпалось на меня как из рога изобилия. Музыка, фильмы, мультфильмы, анекдоты… И вот, почти насытившись всем этим, я понял о сети главное — она лишена цензуры. И это в ней самое важное, и именно эту наивысшую важность не спрогнозировали Стругацкие. Да и как им было строить такие прогнозы, когда вся их жизнь была цензурирована по самое некуда?

Тогда я снова переориентировал запросы и был вознагражден сполна, и после этого минимум на два-три часа в сутки я превращался в жителя всемирной сети. Оказалось, что в Интернете можно найти весьма неплохие книги, которые вряд ли когда-нибудь выпустит хоть одно издательство. Я скачивал оттуда великолепные, полные настроения видеоклипы, снятые чуть ли не на любительскую камеру музыкальными коллективами, название которых никогда не услышать по радио. Я нашел огромные ресурсы, под завязку набитые интереснейшей, живой, злой журналистикой, которую ни в одной центральной газете не разместят. Потому что миром правят деньги, я это в полной мере осознал, работая на Кирилла. А вот в сеть власть денег хоть и рвется, да что-то не очень у нее получается. И выходит так, что при умении отделять зерна от плевел из сети можно выкачать действительно ценный продукт, в отличие от того музыкально-киношного мыла, которым нас потчуют с экранов. В отличие от желтой, до предела продажной журналистики, которой пестрят газеты.

Для меня походы в сеть приобрели особую важность. Ведь я сам клепал экранно-коммерческий хлам, и мне нужно было место, чтобы отмыться. Чистым местом Интернет назвать трудно, чего уж лукавить, зато там можно найти хоть сколько-нибудь приятных мест. А в жизни они мне совсем перестали попадаться.

Вторым, после компьютера, делом я посетил дантиста. Вот ведь как забавно получается — в детстве не лечил зубы, потому что боялся бормашины, в юности было некогда, потому что юность сплошь состояла из боевых действий, а потом уже и думать об этом не стоило по причине отсутствия денег. В результате пару-тройку зубов я потерял, а еще пяток нуждались в срочном ремонте.

Третьим делом я намылился в ресторан. Ну, формально — опробовать вновь установленные пломбы, а если глубже копнуть, то там уже попахивало темой для психотерапевта. Сначала я не мог понять, почему меня потянуло на столь глупую и бездарную трату денег. Так то пришлось покопаться в сознании, попробовать нырнуть в подсознание, перебрать память, а затем применить банальную логику. Выводы, к которым я пришел в результате проделанных усилий, меня самого слегка удивили. А получалось то, что идея посидеть в ресторане была из той же породы, что и детское желание что-нибудь сломать. Это ведь такой способ влияния на мир. Созидать еще не получается, но так хочется произвести изменения в окружающем пространстве, что дальше некуда. Отсюда, именно отсюда растут корнями разбитые стекла в таксофонах и сломанные лавочки в парках.

Я же за прошедшие три недели понял, что в настоящее время основным инструментом воздействия на реальность является не физическая сила, а деньги. Того же Кирилла я мог бы в бараний рог свернуть голыми руками, натянуть ему глаз на жопу, но не захотел. Хотя такого мерзавца в моей жизни еще не встречалось. А впрочем, чего уж лукавить? Какое там «не захотел»… Не смог! Вот так будет честно. Не смог. Это он меня мог в бараний рог свернуть, причем даже руки не вынимая из карманов дурацкой кожаной жилетки. Даже очков своих не снимая, черт бы их побрал.

В общем, деньги теперь представлялись мне орудием, инструментом воздействия на реальность. Раньше доступа к ним у меня не было, но теперь неистово хотелось это орудие испытать в деле. Почему в ресторане? Это особая тема. Смысл в том, что у меня еще неделю назад созрела теория о приемах обращения с деньгами. Суть ее заключалась в том, что когда деньги тратишь на что-то полезное, например тот же компьютер или зубы, то они теряют функцию инструмента воздействия на мир. А приобретают они ее лишь тогда, когда улетают на ветер, то есть без долговременной пользы.

Эта теория возникла, понятно, не на пустом месте, а в процессе наблюдения за коллегами, работавшими у Кирилла. Мелкий персонал, вроде меня, тратил деньги исключительно практично, да на пустые расходы у них и не было средств. А вот люди значительные, вроде Кирилла или Влада, очень часто швыряли деньги впустую. Точнее, нет, не так. Они тратили деньги на то, на что я бы точно не стал, то есть не на предметы, а на услуги. Например, Влад стригся в салонах, и я какое-то время не мог понять, зачем он это делает. Есть ведь парикмахерские с гораздо менее напряженной ценовой политикой! К тому же он часто ходил в клуб, и не так, как я, по халявной карте, а за свои кровные. Я много думал об этом и в конце концов пришел к выводу, что расходы на услуги, а не на вещи являются ключевым моментом власти. Потом эту догадку подтвердил Кирилл.

— Ты дурак, что экономишь на такси, — сказал он мне во время очередного перекура на лестничной площадке. — Это не экономия, дорогой, а дебилизм. Деньги ты таким образом не спасешь, а только опустишься ниже плинтуса. Смысл денег как раз в том и состоит, чтобы они крутились.

— А разве не в том, что они являются мерой труда и эквивалентом материальных благ? — решил я блеснуть эрудицией.

— Мерой чего? — усмехнулся продюсер. — Ты, дорогой, иногда что-нибудь как ляпнешь, так я затрудняюсь адекватно на это реагировать. Если бы они являлись мерой труда, то их было бы больше всего у кочегара или у этого, который асфальт ломом долбит.

— У дорожного рабочего, — подсказал я.

— Вот именно. Но на самом деле больше их сам знаешь у кого. Они тоже работают, эти обладатели больших денег. Так во всех книжках написано, мол, капиталисты пашут с утра до ночи, строят планы, принимают управленческие решения. Да только это все пиар, вроде того, чем мы занимаемся. На самом деле большие деньги можно заработать только одним путем.

— Каким? — заинтересовался я.

— Уничтожая ресурсы.

— Что значит «уничтожая»?

То и значит, что я сказал. Все, кто производит что-то полезное, получают едва десятую часть стоимости труда, а по-настоящему большие деньги получают только те, кто превращает полезные вещи в дерьмо. И не округляй глаза! Один из самых верных способов получить сверхприбыль — это совершить какой-нибудь демократический акт. Ну, например, выборы. Меня нельзя назвать излишне чувствительным, но и у меня сердце кровью обливается, когда перед каждыми выборами я вижу миллионы красочных буклетов, напечатанных великолепными красками на лучших типографских машинах, на хорошей бумаге, которая уж никак не из вторсырья. И все это отправляют в помойку, причем в девяноста пяти процентах случаев — даже не читая. На такой бумаге да такими красками книги бы печатать, сеять разумное, доброе, вечное… Но на плохой бумаге буклеты печатать нельзя — денег не заработаешь.