Грешница - Сергей Шхиян

Конечно, я была на его стороне, но жестокость, с которой Алеша обрушился на Вошина, мне не понравилась.

Правда, тот оказался тоже не промах и попытался ему ответить. Разыгралась отвратительная сцена. Кончилось дело тем, что в спальню ворвалось несколько дюжих лакеев и барин Василий Иванович приказал им связать управляющего. Тот даже не пытался сопротивляться, но мужики когда вязали веревками, все равно начали его избивать. И опять безобразную сцену прекратил раненый помещик.

Алеша отвел меня в сторону и спросил, знает ли женщина, принесшая графин о том, что питье в нем отравлено. Я сказала правду, что знает.

— А еще кто-нибудь из этих? — он посмотрел на зрителей, которые в страхе жались по углам.

Я вслушалась в то, что думают присутствующие, но у всех на уме была только радость, что, наконец, барин сверг ненавистного управляющего.

Василий Иванович, между тем, отослал лакеев из комнаты. Вошин неподвижно лежал на полу. Все лицо у него было в крови, но никто не спешил ему на помощь.

— Как вы узнали, что меня хотят отравить? — спросил нас с Алешей помещик и так ласково на меня посмотрел, что у меня сладко заныло сердце.

Алеша вместо ответа придумал отговорку, которую Василий Иванович не понял, он сказал, что все узнал при помощи дедукции. Что такое дедукция, помещик спросить постеснялся, но согласно кивнул головой. Пока они разговаривали, управляющий пришел в себя и начал ругать Алешу и Василия Ивановича. Всем стало понятно, как он ненавидит их обоих.

Алеша на ругань не обращал никакого внимания, а вот Василия Ивановича она очень обидела. Я знала, о чем он думает, и подивилась, какой он простой и добрый человек.

— Что я, Иван, тебе плохого сделал, почему ты хочешь моей смерти? — наконец, спросил он.

Вошин не успел ответить, как в разговор вмешался какой-то старичок, и начал корить его изменой и предательством. Тогда управляющий набросился с бранью и на старичка, и потом начал поносить и всех остальных, кто находился в комнате. Мне, как порядочной женщине, при таком разговоре находиться совсем не следовало, и я бы непременно ушла, чтобы не слушать площадные мужские ругательства, но не могла оставить Алешу и Василия Ивановича без защиты. Мало ли как могло повернуться дело.

К этому времени в спальню барина собралось много людей в господском платье и все они, поняв, в чем дело, начали дружно ругать Вошина и его сестру. Она опять попыталась тихо уйти из комнаты, но ее не пустили. Начался общий гвалт, из которого я поняла, что Вошин хотел заставить Василия Ивановича жениться на своей сестре, по имени Аграфена Михайловна, той самой, что принесла отраву. Но тут кто-то. закричал, что она Вошину вовсе не сестра, а полюбовница и та зарыдала в отчаянье.

По просьбе Алеши я ходила между этими людьми и слушала, о чем они думают, но больше заговорщиков не обнаружила. Все радовались, что теперь не будет Вошина и надеялись заставить Василия Ивановича плясать под свои дудки.

Алеше скоро надоел весь этот гвалт, он выгнал посторонних из комнаты больного, а управляющего с его помощницей приказал запереть в темную. Лакеи под надзором того же укоризненного старичка увели и Вошина и Аграфену Михайловну. Я подслушала их мысли и предупредила Алешу, что они договорились по дороге насмерть забить управляющего. Алеша сказал, что не допустит самосуда и пошел следом за ними, а я осталась с глазу на глаз с полной женщиной, только что разоблачившей любовную связь Вошина с его мнимой сестрой.

— Вы, милочка, кажется, жена этого лекаря? — свысока спросила она меня.

— Да, сударыня, — вежливо, ответила я.

— А я бригадирская дочь, мой батюшка был почти генерал, — сообщила она. — Вы я смотрю из простых?

— Вы правы, сударыня, — спокойно ответила я, но внутри у меня все клокотало, — я бывшая крепостная.

Бригадирскую дочь после моего ответа даже передернуло, и она не смогла сразу придумать, что еще сказать. Ко мне она сразу же потеряла интерес и думала о том, что теперь непременно соблазнит Василия Ивановича и выйдет за него замуж. Потом все-таки соизволила сказать:

— Я считаю, что каждый человек должен оставаться в том сословии, в котором появился на свет. В рождении есть промысел божий и не дело людей ему противиться. Ежели ты родился дворянином, то и оставайся дворянином, а ежели крестьянкой, то нечего лезть со свиным рылом в калашный ряд!

— Я с вами согласна, мадам, — ответила я ей по-французски.

Она немного смутилась и подумала, что я, скорее всего, бывшая горничная, научившаяся говорить у какого-нибудь француза. Сама она французским владела плохо, и перейти на него не осмелилась, продолжила унижать меня по-русски.

— Ваш муж изволит служить или работает от себя? — небрежно спросила он, явно показывая, какую делает честь, разговаривая со мной.

— От себя, — ответила я. — А вы, в каком качестве здесь живете?

Вопрос бригадирской дочери не понравился, она скривилась, но все-таки ответила:

— Мы с Трегубовыми в дальней родне, Василий Иванович во мне души не чает. Вы не заметили, как он на меня смотрел? Мы с ним скоро обручимся.

Сладкая мечта так ее взволновала, что она уже представила себя в подвенечном платье, выходящей из церкви под руку с красавцем и богачом Трегубовым и то, как ей будут завидовать все уездные барышни. Я слегка покопалась у нее в памяти и нашла чем отплатить за унижение.

— Не дело байстрюкам выходить замуж за благородных людей, — словно про себя, сказала я. — Если родился незаконным ребенком, то должен знать свое место!

Дама вспыхнула и посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью. В голове у нее металось сразу с десяток мыслей. Она никак не могла понять, откуда я знаю о ее незаконном рождении и подозревала в интригах всех своих здешних знакомых. Наконец она нашла в себе силы ответить:

— Ежели вы такие гадости говорите обо мне, — прошипела она, явно нарываясь на ссору, — то это все пустой навет. Моя матушка была не дворовой девкой, а из княжеского рода. Можете спросить об этом у кого угодно! Мы люди благородные, не то, что некоторые!

Я никого ни о чем спрашивать не собиралась, просто повернулась к ней спиной и пошла разыскивать мужа.

Он вместе с Иваном был в дальнем конце обширного двора, возле темной. Там происходило что-то интересное, и я поспешила к ним, чтобы ничего не пропустить.

Оказалось, что в темной, куда собрались запереть Вошина и его Аграфену, уже сидит какой-то узник. Алеша с Иваном стояли в нескольких шагах от небольшой избы без окон. Когда я подошла, Иван как раз в ней скрылся.

— Что здесь случилось? — спросила я Алешу.

— Пока не знаю, — ответил он, — оказывается, там уже сидит какой-то узник, сейчас его раскуют, тогда и посмотрим.

Внутри темной уже слышались удары металла о металл.

— Вовремя мы приехали, — сказала я, — если бы еще чуть — то опоздали. Представляешь, тогда бы Трегубова убили.