Троица. Охотники на ведьм - Джейсон Свэггер

— Какие новости, приятель? — спросил Даймонд, слабо улыбнувшись, когда у решетки его темницы появилось знакомое лицо Ганса, освещаемое факелом, который тот держал в руке. Бывший послушник, теперь уже повышенный до охотника, выглядел смущенным.

— Все по-старому. Прости, что не навещал тебя. С утра до вечера я провожу в лесу. Мы с узниками валим деревья на горных склонах. Вернее, они валят, а мы за ними наблюдаем.

— Инквизитору не хватает дров на костры? — усмехнулся Даймонд, подняв бровь.

Ганс утвердительно кивнул.

— Удовольствия мало, — пожаловался он. — Холодно и скучно. Хочется поохотиться на настоящих ведьм, как тебе…

Лязгнув цепями оков, Даймонд подошел ближе к решетке и придвинулся лицом, заросшим густой бородой, к лицу Ганса, чтобы лучше видеть глаза юного охотника.

— Нет никаких настоящих ведьм, Ганс, — отрезал он.

— Но… Ты ведь сам говорил, что тебя околдовали, ты сам указал в отчете, что видел их! В крепости только и говорят, что через ведьму в тебя вселился сам дьявол, и ты инкуб. Поэтому ты убил нашего брата…

— Я не инкуб! — раздраженно перебил Даймонд. — Я убил того гада, потому что он не вовремя встал на моем пути.

Даймонд резко отпрянул от решетки и стал мерить шагами тесную камеру, с шумом волоча за собой дребезжащие оковы.

— Поэтому не рвись на подобное дело. Пока можешь быть надсмотрщиком над узниками — будь им. У тебя слишком мало опыта, чтобы выходить на охоту. Стоит провалить дело — ты мертвец. Инквизитор избавляется от неудачливых охотников.

— Сейчас все стало гораздо проще, — возразил Ганс. — Охотники больше не прячутся в тени, а действуют открыто и все это законно. Они просто приходят вместе с инквизитором и берут тех, кто им нужен. Никто и не противится. А если и противится, то умирает без всякого суда и следствия.

— Ты ведь и сам видишь, что они ни в чем не виноваты. За что их осуждают? За то, что помер скот? За то, что урожай выдался плохим? За то, что снегопад валил слишком долго? За что?!

— Я не знаю, — покачал головой Ганс. — Это решаем не мы. Для этого есть священный трибунал.

— Это не священный трибунал. Если их трибунал действительно священный, почему они больше всех боятся ведьм и колдунов? Вспомни, как они убили ни в чем неповинного барона. Вспомни лицо мальчика, его сына, которого задушили просто за то, что имущество его семьи вдруг понадобилось церкви! В чем они были виноваты? Мы с тобой оба знаем, что улики против них были поддельными.

— Говори тише, — Ганс посмотрел по сторонам узкого коридора, где в любую секунду мог появиться кто-нибудь из стражи. — За такие слова тебя могут сжечь.

— Плевать, — махнул рукой Даймонд, чем опять вызвал перезвон цепей. — Я уже натворил столько, что заслуживаю такой участи больше, чем те несчастные, которые отправились на костер по моей вине.

— Не говори так, Даймонд! Ты не будешь сидеть здесь долго. Я говорил с инквизитором. Мне удалось убедить его, чтобы он допустил тебя к работам в лесу.

— Хочешь, чтобы я рубил дрова для костров инквизиции?! — не на шутку разозлился Даймонд. — Не сгодился как охотник, так смогу принести пользу как лесоруб?

— Дело не в этом. Я просто не могу смотреть, как ты сидишь тут, в сырости и холоде. Ты мой друг, Даймонд! Единственный. Может, ты и не считаешь меня своим другом, но я тебя считаю.

— Прости, — примирительно сказал мужчина. — Я все понимаю. Просто зол от бессилия. Сколько я уже тут?

— Почти две недели. Ты заметно похудел и осунулся. Неужели тебе охота оставаться тут и дальше?

Даймонд мотнул головой.

— Не очень. Крысы надоели, да и от постоянных стонов из соседних камер раскалывается башка.

— Тогда соглашайся, — улыбнулся Ганс. — А я позабочусь о том, чтобы тебе не было там тяжко.

— Ну если иного выбора, кроме темной камеры и лесоповала у меня нет, то я, пожалуй, выберу второе.

— Отлично! — обрадовался Ганс.

— Так, когда начинать?

— Я приду за тобой, когда придет время. А пока отдыхай, брат.

Мартин с наслаждением поедал кашу и запивал ее каким-то кислым пойлом, именуемым другими узниками вином. На этот раз он не успел занять место у огня, но новое одеяло, любезно предоставленное монахами ордена, оказалось довольно теплым. Новый друг Мартина по имени Лукас сидел рядом и читал молитву. Закончив, он произнес «аминь» и перекрестился.

— Никогда еще не видел столь набожных разбойников, — ухмыльнулся Мартин.

— А ты повидал много разбойников?

— Приходилось, — кивнул адвокат. — С рождеством! — он поднял стакан с вином и обвел им помещение казармы. Остальные заключенные отозвались на поздравление и тоже приложились к пойлу, выданному по случаю такого праздника.

— Не самое веселое мое рождество, — печально заметил Лукас. — Но поделом мне. Не следовало связываться с этими бандитами.

— Ты просто пытался прокормить семью и делал, что умеешь. Не осуждай себя.

— Но теперь я вообще никак не могу их прокормить, потому что кормлю костры инквизиции, обеспечивая их деревом!

— Мы все тут этим заняты.

— Так что ты там говорил про побег? — Лукас наклонился ближе к Мартину и понизил голос. — Правда, что у тебя есть план? Почему мы так и не вернулись к этому разговору?

Мартин пожал плечами и уставился в потолок.

— Не знаю. Может, потому что этот план невыполним.

— Даже если я освобожу нас от оков?

— Да, даже если так. Стража стала внимательнее наблюдать за нами. Они знают, что некоторые сдают и готовы предпринять попытку побега, невзирая на опасность быть убитыми.

— Разве это не играет нам на руку? Мы можем поднять всех на бунт, а сами сбежать под шумок, пока стражники будут заняты другими.

— Неблагородно, Лукас! — адвокат неодобрительно покачал головой. — Мы все тут братья по несчастью. К тому же бежать отсюда готовы далеко не все из нас. Большинство узников рады, что проводят время на воле, а не во мраке темницы.

— Разве это воля? Постоянно ходить с цепью между ног! Лучше уж сдохнуть.

— Не лучше. Твой приятель погиб. Думаешь, что его последние мысли были радостными? Нет, умирать плохо… Да и потом, куда мы с тобой подадимся после побега? До ближайшей деревни отсюда путь не близкий, а лес большой, можно и заблудиться. Погибнем от холода и голода раньше, чем выберемся.

Мартин допил вино и поставил кружку на пол рядом с лежаком. Каша была съедена, а бульон выпит. Он бы не отказался от добавки по случаю праздника, но взять ее было неоткуда.

В последнее время он бросил мысли о побеге. Дело было даже не в том, что на его глазах убили человека, просто он стал осознавать, что сбежать — это одно дело, а вот выжить после побега — совсем другое. Мартин решил повременить с этими мыслями до весны, когда воздух нагреется, снег на склонах начнет таять, а выжить будет проще.