Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко

— Несомненно, желательно иметь большее количество тяжелой артиллерии и тяжелых снарядов, — начал Алексей Алексеевич, — необходимо также увеличить количество воздушных аппаратов, выключив устаревшие, износившиеся. Но и при настоящем положении дел в нашей армии, я твердо убежден, мы можем наступать. Не берусь говорить о других фронтах, ибо их не знаю, но Юго-Западный фронт, по моему убеждению, не только может, но и должен наступать, и полагаю, что у нас есть все шансы для успеха, в котором я лично убежден. На этом основании я не вижу причин стоять мне на месте и смотреть, как мои товарищи будут драться. Я считаю, что недостаток, которым мы страдали до сих пор, заключается в том, что мы не наваливаемся на врага сразу всеми фронтами, дабы лишить противника возможности пользоваться выгодами действий по внутренним операционным линиям, и потому, будучи значительно слабее нас количеством войск, он, пользуясь своей развитой сетью железных дорог, перебрасывает свои войска в то или иное место по желанию. В результате всегда оказывается, что на участке, который атакуется, он в назначенное время всегда сильнее нас и в техническом, и в количественном отношении. Поэтому я настоятельно прошу разрешения и моим фронтом наступательно действовать одновременно с моими соседями; если бы, паче чаяния, я даже и не имел никакого успеха, то по меньшей мере не только задержал бы войска противника, но и привлек бы часть его резервов на себя и этим существенным образом облегчил бы задачу Эверта и Куропаткина.

Присутствующие переглядывались. Император, по обыкновению, молчал, не вмешиваясь в ход совещания.

— В принципе у меня никаких возражений нет, — ответил Брусилову Михаил Васильевич Алексеев. — Но я считаю долгом предупредить, Алексей Алексеевич, что вы ничего не получите вдобавок к имеющимся у вас войскам: ни артиллерии, ни большего числа снарядов.

— Я ничего и не прошу, — отозвался Брусилов. — И никаких особых побед не обещаю, буду довольствоваться тем, что у меня есть. Но войска Юго-Западного фронта будут знать вместе со мной, что мы работаем на общую пользу и облегчаем работу наших боевых товарищей, давая им возможность сломить врага.

«На это никаких возражений не последовало, — вспоминал Брусилов, — но Куропаткин и Эверт после моей речи несколько видоизменили свои заявления и сказали, что они наступать могут, но с оговоркой, что ручаться за успех нельзя». Впрочем, какое настроение на самом деле владело коллегами Брусилова, свидетельствует доверительный разговор, с которым за обедом обратился к новому главкому Юго-Западного фронта Куропаткин:

— Вы только что назначены главнокомандующим, и вам притом выпадает счастье в наступление не переходить, а следовательно, и не рисковать вашей боевой репутацией, которая теперь стоит высоко. Что вам за охота подвергаться крупным неприятностям, может быть, смене с должности и потере того военного ореола, который вам удалось заслужить до настоящего времени? Я бы на вашем месте всеми силами открещивался от каких бы то ни было наступательных операций, которые при настоящем положении дела могут вам лишь сломать шею, а личной пользы вам не принесут.

— Я о своей личной пользе не мечтаю и решительно ничего для себя не ищу, — ответил Брусилов, — и нисколько не обижусь, если меня за негодность отчислят, но считаю долгом совести и чести действовать на пользу России.

В ответ Куропаткин только пожал плечами и с сожалением посмотрел на Брусилова. Кстати, уже после совещания к императору подошел предшественник Брусилова на посту главкома фронта Н.И. Иванов и со слезами на глазах попросил не отдавать войск, которыми командовал с начала войны, на убой Брусилову!.. Император сказал, что помочь ничем не может, и посоветовал обращаться к Алексееву.

Итак, итогом первоапрельского совещания стало следующее распределение задач между фронтами: Западный — основной удар в направлении Ошмян и Вильно; Северный — вспомогательный удар на Свенцяны; Юго-Западный — демонстрационный удар из Ровненского района. Таким образом, фронту Брусилова предстояла в кампании 1916 года самая скромная роль. Наступление было назначено на 18 мая.

В состав Юго-Западного фронта в то время входило четыре армии, располагавшиеся по фронту в следующем порядке: 8-я (командующий — генерал-лейтенант, с 10 июня 1916 года генерал от кавалерии Алексей Максимович Каледин), 11-я (командующий — генерал от кавалерии Владимир Викторович Сахаров), 7-я (командующий — генерал от инфантерии Дмитрий Григорьевич Щербачев) и 9-я (командующий — генерал от инфантерии Платон Алексеевич Лечицкий; в начале апреля он болел и его временно замещал генерал А.И. Крымов). Все командармы были весьма опытными и заслуженными военачальниками: все они, как и Брусилов, являлись кавалерами ордена Святого Георгия 4-й и 3-й степеней, кроме этого, Каледин был кавалером Георгиевского оружия, Сахаров — Золотого оружия «За храбрость», а Лечицкий — Золотого оружия «За храбрость» и Георгиевского оружия с бриллиантами.

2 апреля на совещании командармов в Волочиске Брусилов сообщил им о предстоящем наступлении. В ответ Щербачев осторожно возразил, что наступление производить очень рискованно и нежелательно. В том же духе высказался и Каледин. Но Брусилов резко оборвал подчиненных:

— Я собрал вас не для того, чтобы решать вопрос о пассивных или активных действиях фронта, а для того, чтобы лично отдать приказания к подготовке к атаке, которая бесповоротно мною решена. Никаких колебаний и отговорок ни от кого ни в каком случае я принимать не буду…

План, который главком фронта изложил своим подчиненным, на первый взгляд казался парадоксальным. Внимательно проанализировав ход мартовской Нарочской операции и многочисленные попытки прорыва фронта на западном театре военных действий, Брусилов пришел к выводу, что следует отказаться от попытки «проломать» укрепленную полосу обороны противника в каком-то одном месте. Позиции врага к весне 1916 года успели «затвердеть» настолько, что и многодневная артподготовка, и яростные атаки в лоб приводили лишь к многочисленным жертвам. Тактический же успех при этом был минимален. Так, на Нарочи в марте 1916-го ценой 78 тысяч жизней русских офицеров и солдат были освобождены всего лишь 10 квадратных верст территории. Поэтому Брусилов не стал собирать в одном месте своего фронта огромный «кулак», усиленный артиллерией и отлично видимый врагу, а приказал готовить наступление во всех армиях. И Каледин, и Лечицкий, и Сахаров, и Щербачев должны были наступать одновременно, без длительной артподготовки, и в том направлении, которое выбирал сам командарм. 14 апреля 1916 года все они представили в штаб фронта свои планы наступления.

Основную роль Брусилов отвел бывшей «своей» 8-й армии, которой предстояло наступать на направлении Ковель — Брест-Литовск. Это было обусловлено тем, что армия занимала правый фланг Юго-Западного фронта, смыкавшийся с Западным. А «ударная» роль в кампании 1916-го, как мы помним, отводилась Ставкой именно ему. Военный историк А.А. Керсновский писал об этом решении Брусилова: «Он все время помнил, что роль Юго-Западного фронта — второстепенная, и все свои стратегические расчеты подчинял выработанному в Ставке плану, сознательно принося в жертву главное направление своего фронта — Львовское, на котором стояла 11-я армия. Эту дисциплину стратегической мысли надо поставить ему в большую заслугу». Учитывая роль 8-й армии, она была насыщена пехотой (13 дивизий из имевшихся на фронте 38,5) и артиллерией (19 батарей из 39). В свою очередь, А.М. Каледин на острие главного удара разместил левофланговые 8-й, 39-й и 40-й армейские корпуса генералов В.М. Драгомирова, С.Ф. Стельницкого и Н.А. Кашталинского, которые должны были наступать на Луцк.