Пятый кодекс - Андрей Владимирович Мартынов

– Ну вот, ну вот! Тебя опять чуть не убили! – почти подпрыгивая, нервничал Калуцкий, бегая по своему кабинету, не зная, куда приложить руки.

– Ты прямо стихами заговорил, Макс, – иронично улыбнулся Андрей.

– Какими стихами? Не понял. – Продюсер от неожиданности сел в своё большое кресло.

– «Ну вот, ну вот! Тебя опять чуть не убили!..» Я ещё добавил бы: «Но ты опять вернулся, Грязный Билли». Или что-то в этом роде, – срифмовал журналист.

– Вечно ты со своими талантами! – выпалил Калуцкий под смех Рогова. – А я серьёзно с тобой говорю! Зачем тебе это всё нужно?

– Я же обещал привезти эксклюзив из Мексики?

– Обещал, обещал, – ворчливо согласился Макс.

– Ну вот. Там всё. И причём не на одну программу. Мехико, пирамиды Кетцалькоатля, тропа майя и тяжелейшая переправа через реку, заброшенные города древних племён…

– А как ты гонял по Юкатану на чужой машине, будто у тебя шенгенская виза на тот свет, ты тоже расскажешь? – неожиданно вскипел продюсер. – Как тебя чуть не убили наркоторговцы в пригороде Веракрус, тоже расскажешь?

– Так-к-к, – закашлялся Андрей. – Уже донесли? Кто, интересно?

– Есть добрые люди на свете, – вдруг спокойно сказал Калуцкий, пристально глядя на старого товарища.

Длинноногая секретарша Инна внесла на подносе только что сваренный кофе с печеньем в красивой хрустальной вазочке.

– Пей кофе, изверг, – позволил Андрею продюсер и взял одну мадленку[17].

– Макс, – сказал Андрей после ухода Инны, – тебе не кажется, что на печенье в нашем возрасте нужно смотреть по телевизору, а не есть его?

– Шути, шути, – отпив кофе, пробурчал Калуцкий, – скоро отшутимся. Инвестор не даст денег на проекты, вот тогда попрыгаем…

– Ма-а-акс, – с укором протянул Андрей, – ну, мне-то не рассказывай. Я же не вчера на телик пришёл.

– Это ты мне рассказывай! Зачем пришёл? У тебя вроде отпуск.

Андрей, поставив на блюдце чашку с недопитым кофе, сосредоточился.

– Понимаешь, Макс, мне нужно…

– Не пущу! – заорал Калуцкий, предвосхищая слова Рогова. – В Мексику больше ни ногой! Я запрещу говорить это слово в пределах телеканала! Я сотру эту страну со своего глобуса! Не пущу! И не проси!

– Да какая Мексика, Максим? – успокаивающе усмехнулся Рогов. – В Дрезден. На фестиваль короткометражных фильмов.

Калуцкий уставился на Андрея, будто хотел вывернуть его наизнанку.

– Что ты ещё задумал?

– Я задумал просто съездить по обмену опытом. Ну и программку сниму заодно. О Дрезденской галерее, например.

Калуцкий молчал. Андрей опять отхлебнул кофе.

– Если у канала нет средств, поеду за свои.

– Так, мне ещё не хватало, чтобы у меня журналисты делали программы за свои деньги. Поедешь! Но учти. – Калуцкий посмотрел в глаза Андрею, но состязаться с Роговым в поединке глаз – всё равно что мериться силой со статуей Давида. – Ну тебя к чёрту, Рогов. Езжай куда хочешь.

– Правда? – удивлённо спросил Андрей.

– Но… не дальше Дрездена, – тут же оговорился Макс.

И вот Дрезден. Андрей попал сюда в первый раз. Но, конечно, основной целью его поездки был не материал о фестивале короткометражного кино (хотя и об этом журналист тоже не забывал). Именно здесь, в Дрездене жил тот самый профессор-майянист, с которым Андрею так необходимо было встретиться.

Рогов стоял у большой деревянной калитки в пригороде Дрездена. В кармане у него лежал заветный брегет, купленный у лукавого метрдотеля в маленькой мексиканской гостинице. Часы с дарственной надписью Олафу Ульриху от учеников.

Андрей громко выдохнул и нажал на кнопку звонка.

Всего пятьдесят шагов по тропинке, аккуратно вымощенной тротуарной плиткой, мимо почищенного к весне розария и филигранно постриженного сада, и вот уже перед Роговым двухэтажный домик, небольшой, в присущем его хозяину готическом стиле.

Профессор Ульрих, пожилой мужчина в сером свитере грубой вязки, с глубоким пронзительным взглядом и массивным подбородком, услыхав, что Андрей посещал его лекции в Европе, встретил российского журналиста приветливо.

– У вас прекрасный немецкий язык! Вы учились в Германии? – Ульрих привёл Андрея в гостиную с большим камином из натурального камня и экзотическими сувенирами из всех уголков мира.

– О нет, профессор.

Андрей чуть было не ляпнул: «Мой дедушка был тут один раз, в сорок пятом, – но спохватился: – Дома шутить будешь».

– Был только проездом, но всё равно спасибо, – улыбнулся журналист в ответ старику.

Ульрих пригласил Андрея сесть в широкое кожаное кресло и начал пронзительный монолог о Мексике и Гватемале, словно был на лекции. Сыпля дежурные фразы, он будто зарылся в это повествование с головой. Да, это могло быть интересно школьникам, студентам или обычным туристам, которым захотелось послушать чего-то эдакого, но Андрею… Он сам мог рассказать о Мексике в десятки раз больше, и, может, даже то, о чём Ульрих и не догадывался. Наконец журналист улучил момент, когда пожилой учёный сделал паузу, и пошёл напролом:

– Дорогой профессор, вы столько знаете о Мексике… Расскажите о пятом кодексе.

В следующую минуту Андрей пожалел о том, что сказал. Ульрих сначала замолчал и сделался серого цвета.

– Как вы меня нашли и кто вас подослал? – Тон профессора изменился на враждебный.

Андрей настолько был удивлён этой перемене, что потерял дар речи.

– Уходите немедленно! – закричал Ульрих.

– Профессор, я…

– Вон! Вон отсюда! – Пожилой немец был близок к истерике. – О, майн готт! Корнелиус!

Казалось, старика душит астма, он осунулся и тяжело задышал, расстегнув ворот рубашки.

– Корнелиус! – ещё раз прокричал Ульрих.

В коридоре послышался скрип двери, топот, и на пороге гостиной остановились два добермана. Вслед за ними в проёме вырос крепкий рыжий немец неопределённого возраста с веснушчатым лицом.

Андрей понял, что теперь так просто ему не уйти из этого дома, даже если бы захотел…

– Фас! – скомандовал рыжий, спустив собак с поводка.

Рогов ощутил резкое жжение в затылке. В ушах возник странный звук, похожий на вибрацию больших колонок. Но внезапно сработал навык, мимо воли приобретённый им в Непале, в одной из тамошних пещер…

На удивление два доберман-пинчера посмотрели на него, мгновенно успокоились и, пройдя в комнату, улеглись у камина.

– Айна! Герберт! – удивлённо воскликнул Ульрих, глядя на собак.

Нет, верные сторожи не отреагировали на возглас профессора. Обе собаки, зевнув, опустили голову на лапы, будто так было нужно.

Ульрих посмотрел на рыжего охранника.

– У этих собак нет друзей! – в замешательстве воскликнул Корнелиус.

– Зато у меня есть, – улыбнулся Рогов.

– Вы меня обезоруживаете, – сказал профессор и ослабел, опустившись в кресло.

– А вы меня обижаете, профессор. Я же не заяц, чтобы меня собаками травить. – И Андрей вынул из кармана золотой брегет Ульриха.

Старик был ошарашен.

– Откуда?

– Дорогому учителю от его учеников, – ответил Андрей. – Вы