Зеркало для никого - Лара Мундт

Мама тоже знала, что наша жизнь – это ложь. И она знала о том, что Мист, возможно, сделала правильный шаг, покинув Зеленый город.

– Но почему ты молчишь? Почему не расскажешь отцу, остальным?

Мама долго рассматривала мое лицо. И в тот момент, когда я, решила, что она проигнорирует мой вопрос, она произнесла:

– Потому что жизнь такая, какая она есть, Гель. И ты либо принимаешь ее, улыбаешься, ходишь в спа и печешь пироги, либо сходишь с ума, – мама говорила быстро. Она внимательно следила за отцом, который приближался к столику. – Мы, женщины, гораздо сильнее мужчин. Так что не смей уподобляться Мист и пытаться сбежать в неизвестность. Ты и я – все, что у него есть. И я не переживу, если с ним что-нибудь произойдет.

Как только отец снова присел на свой стул, мама обняла его и поцеловала в темную из-за щетины щеку. А затем взглянула на меня своими ясными, до боли яркими фиолетовыми глазами. Они снова стали спокойными и пустыми, словно она засунула ту ярость глубоко внутрь. Подавила ее силой воли и медикаментов. Она хлопала папу по спине и приговаривала:

– Милый, это все очень злая и глупая шутка. Ну, сам подумай, это же не логично, папа-медведь. Мы живем в настоящем раю, подобную жизнь заслуживают поколениями. А в Красных городах находятся фабрики. Там перенаселение и проблемы с воздухом и водой. Ты это знаешь, милый, ты сам все видел. Над Гель подшутили, мы поговорили, и она поняла, как глубоко ошиблась.

– Да, пап. Глупость я сейчас сморозила. Я, наверное, неправильно поняла Анастасию, – залепетала я.

И, хоть слова мои не имели никакого смысла, отец мне поверил. Поверил, потому что хотел обмануться. Потому что страшно узнать, что вся твоя жизнь – ложь. Что ты никакой не герой, не идеальный сын, не победитель в лотерею жизни, а обычный дурак.

– Вспомнил. Анастасия Рейнер! Именно так звали подругу Мист. Она каждый день уходила к ней, они сидела за планшетами и часами программировали. За Мист бегали толпы поклонников, а ее интересовала одна только учеба и дружба с этой девчонкой.

Я выронила стаканчик с соком и жидкость разлилась по красному ковру. Сейчас, когда отец сказал про дружбу Мист с Анастасией, я вспомнила ее. Тогда она была полнее килограммов на тридцать, носила очки за толстой оправой как Шон или Таиша, а еще у нее были волосы серого мышиного оттенка. Анастасия Рейнер не была девочкой-девяткой, она тогда была шестеркой, и я видела в ней шестерку, вот и не узнала ее в тот день, когда мы «познакомились» с ней у Тео.

«Подведу губы красной помадой и отправлюсь искать любовь».

«Подведу губы красной помадой и отправлюсь искать любовь».

«Подведу губы красной помадой и отправлюсь искать любовь».

Песня закончилась и певица, получив свою долю аплодисментов и восхищения, отправилась за сцену.

Глава 2

Блюз расставаний

Мой Рейтинг снова стабилизировался на 8.5, но не поднимался выше, как бы я ни старалась. Признаться, меня эта цифра устраивала, хотя Чин-Лу намекнула, что было бы неплохо поднять его еще.

– У вас для этого есть все данные, – сообщила она мне после занятий.

Чин-Лу верила в меня, единственную, кто, по ее мнению, не получил эмоциональной травмы после посещения Красного города. Оказывается, в той или иной мере сломались все. Тахира, как и Амалия, посещала терапию, Матиас, да и другие наши спортсмены убивались на тренировках до потери сознания. Шин был пойман около Стены. Он устроил одиночный пикет в поддержку жителей Красного города, разрисовав ее прозрачное совершенство краской из баллончика. За этот проступок родителям Шина грозил штраф, а у него самого оставались считанные недели, чтобы поднять свой Рейтинг хотя бы до шестерки. У Тео, как и у меня, скатились показатели. Его опустились почти на семерку, но я знала, что посещение Красного города было здесь не при чем. На Тео повлияло поведение Анастасии, то, что она теперь находилась на терапии. Кто знает, что она успела сотворить до того, как сдалась в нежные руки психиатров?

Знала бы Чин-Лу в каком эмоциональном раздрае я на самом деле нахожусь, не хвалила бы меня за стрессоустойчивость. Я механически улыбалась, разговаривала с людьми, училась и делала вид, что очень озабочена своим будущим. На самом деле в моей голове постоянно звучали вопросы, дилеммы, ответа на которые я никак не могла найти: «Бежать или не бежать?» «Последовать за сестрой или же остаться здесь с мамой и папой?» И чем больше я думала над этим, тем сложнее мне было сделать выбор. Даже если Красный город не так страшен, что меня там ждет? Здесь у меня Рейтинг, родители, будущее. А там? Что там? Призрачный шанс увидеть сестру. Найти правду? Черт меня побери, как сказала бы мама.

Мы с Амалией взяли по протеиновому коктейлю и залезли с ногами на плюшевые диваны. Стены холла, где ученики отдыхали между уроками, сегодня были подсвечены выпрыгивающими из воды синими китами. Когда-то эти животные находились на грани исчезновения. Сейчас их популяция была вне угрозы. Прекрасные огромные млекопитающие, которые пели песни и умели любить, когда-то уничтожались людьми потехи ради. «У китов самое большое сердце» – показались строчки из энциклопедии на стенах школы. «У китов самый большой половой член, достигающий в длину трех метров» – следующая строка.

– Ты делала эту выставку? – спросила я Амалию.

Девушка покачала головой, но с улыбкой признала, что она ей нравится, особенно часть про факты и про члены китов, в этом виделось бунтарство.

– Хорошо, если это сделал кто-то из первого класса старшей школы. Будет кому меня заменить меня, когда я уеду учиться. Я хотела тебе кое в чем признаться, Гель… – начала было Амалия, но замолчала от того, что на нее налетела заплаканная Тахира. Для того, чтобы задеть нас, она сделала странный крен и упала умирающей птицей возле нашего дивана. Умеют же некоторые и плакать красиво. У Тахиры слезы лились ровными дорожками по смуглым щекам. Волосы, утром убранные в косу, растрепались. Голубое платье с серебряными пуговицами делало ее эфемерной, воздушной и нежной.

– Ты… – зашипела она, глядя на меня снизу вверх. – Это все ты!

В чем именно я виновата, я не узнала, потому что следом за Тахирой бежал Тео. Он схватил девушку за руку и рывком поднял. Тео не позволил ей вырваться, даже когда она дернулась в попытке освободиться. Это Тео зря. За