Цветок цикория. Книга II. Дом для бродяги - Оксана Демченко

Ворон облокотился о верхний брус стойла и заслушался, жмурясь от удовольствия. Страха не было в помине! Да, чужак может убить своих собеседников одним движением пальцев, ледяная спина подтверждает: лучники рядом, и это опытные люди, они обучены целиться в сумерках. Но это не важно! А вот Йен, который прямо и громко говорит такие занятные слова… Йен, который кипит гневом, хотя обычно не позволяет себе подобного!

Тот, кто явился под личиной слуги дома Ин Тарри, помолчал, настороженно изучая лицо собеседника и что-то для себя решая.

– Яниус болен много лет, его сводный брат изначально принял власть, чтобы сиять, пока… – слуга оборвал фразу и отмахнулся от сказанного. – Погодите, юноша. Конечно, я не слежу за всеми в семье. Но я всегда различал там, в Гайорте, яркий узел дара. Дела шли неплохо, хотя необдуманно и даже по-детски. Яниус писал мне, что не желает одергивать воспитанника по пустякам. Он слал письма не реже раза в год. Последнее я получил недавно. Он сетовал на усталость и слабость дара, на слепоту, которая мешает найти похищенное дитя.

– Тот, кто привел меня в замок, мертв уже много лет. – Йен сделал шаг вперед, чтобы внятно видеть лицо «слуги», чтобы заглянуть ему в глаза. – Я понял, что замечен вами, что приглашение на бал – ваша игра. Но я говорю с вами, рискуя жизнью друга. Я здесь лишь потому, что очень давно, умирая, опекун просил найти кого-то из семьи и заглянуть ему в глаза прежде, чем принимать окончательно решение. Он верил в вас, а я… презираю вас. Как я хотел сказать это: старый дурак! Свихнувшийся на своих многоходовых комбинациях дурак, который забыл, зачем начата игра и каковы в ней ставки.

– Старый дурак, – слуга удобнее уселся и принялся рассматривать свои узловатые пальцы. – Итак, все же вы Йен. Тот самый. И вряд ли лжете, хотя неплохо держите себя в руках для столь юного возраста. Ваш гнев неискренен, он лишь провоцирует меня на поспешный ответ. Значит, Яниус мертв. Его брат причастен?

– Отравил самолично.

– Так… – слуга устало поморгал. – Юноша, вот мой ответ. Вы не будете приняты в семью, чтобы сиять и наследовать. В вас много гнева, горечи и… вы слишком щедро одарены. На свету вам нет места, или сами с ума сойдете, или вас сведут. Но в тени… У вас будет поддержка. Когда граф прирастит влияние, – слуга чуть кивнул Ворону, соизволив заметить его, – вас примут в Иньесе. Полагаю, через год? Я открою вам доступ к северному денежному потоку семьи. Пока что я стану приглядывать за вами, и внимательно. Через год буду гораздо точнее знать, чего вы стоите. Тогда и поговорим.

Слуга снова обернулся к Ворону, сощурился, то ли прикидываясь подслеповатым, то ли впрямь видя в сумерках конюшни очень и очень мало.

– Граф, вас не тяготит присутствие при беседе? Вас ничто в ней не волнует? Вы лишь желаете проткнуть мою печень, если я огорчу юношу более допустимого?

– Три раза да, – мягко согласился Ворон.

– Йен, я спокоен за вашу спину, – слуга улыбнулся, встал и направился к выходу. – Что ж, увидимся через год.

Он отвернулся, готовый шагнуть за порог.

– Ворон, прости, если что, – щеки Йена полыхнули румянцем, он сморгнул слезинку и широко улыбнулся, получив ответный кивок. Вдохнул и крикнул вслед старику: – Ты! Эй, я не закончил говорить. Я тебе не раб и не слуга. Я не вещь и не породистая лошадь, которую надо объездить. Старый дурак! Мне не нужно твое золото. Я пришел увидеть того, в кого верил мой опекун. Я никак не мог понять, почему ты не ощутил смерть воспитанника и не воздал его убийце. Я полностью доволен встречей и пока не вижу смысла в новой. Я не готов стать таким, как ты. Никогда. Мне противно твое золото! Я уверен, именно ты стоишь за так называемой «резней ста», ведь это был самый быстрый способ получить контроль над перевалами Кьердора. А длинная игра не уложилась бы в твою жизнь, старик. Дурак, готовый убивать, но не готовый верить людям. Зачем мне такой покровитель? Если все Ин Тарри подобны, видеть вас не желаю.

Йен отвернулся, глядя сквозь Ворона слепыми глазами, уже который раз за вечер. Он закусил губу до крови и едва держался на ногах, продолжая бешено улыбаться.

– Ты умеешь кричать? – поразился Ворон, обнимая Йена. – Ха! Назвал пожилого и важного тебе человека на «ты» и старым дураком? Йен, я счастлив. Я уже начал бояться, ты сдохнешь, удерживая в себе совершенно все. Но тебя наконец прорвало. – Ворон обернулся и отметил, что старик не ушел, стоит у порога и заинтересованно глядит на Йена. Чуть кивнул ему: – Знаете, господин, на сегодня разговор и правда окончен. За себя и Йена скажу: мы охотно приедем в гости. Не теперь, а попозже. Но мы сами по себе. Так было и так будет.

– Вам придется приехать. – Строго сказал старик.

– А вы и правда упрямый дурак, – Ворон рассмеялся. – Зачем заставлять, когда нужно лишь пригласить?

– Не знающий правил и своего места человек золотой крови слишком опасен, – нехотя ответил старик. Поморщился… – Хотя, возможно, я ответственен за незнание правил столь взрослым юношей.

Йен вдохнул глубоко, выдохнул, успокоил лицо и даже потрогал руками, будто бы стараясь подправить маску безразличия. Обернулся к старику.

– Я люблю сказки. Есть одна особенно интересная, про семью Элиа. Глядя на вас, ваше тайное сиятельство, я все время думаю: когда же вы обратитесь в золотую статую? Себя сделаете таким и на всю семью навлечете беду. Вы паук, а я хочу остаться человеком. Выживу я при этом или умру, не важно. Человек должен быть свободен и должен отвечать за свои решения, особенно если у него есть дар. Я буду свободен и буду отвечать за свои решения, всегда. Вы можете пригласить меня. Но я вам ничего не должен. В моей жизни лишь один человек мог устанавливать рамки и нерушимые правила. Локки. Он погиб, и даже вам уже ничего в этом не исправить. Золото не способно воскрешать. Золото слишком податливое. Липнет к рукам… противно. Так я думал, но Локки однажды заметил и сказал, что золото – как хлеб. У плохого тестомеса оно липнет к рукам, потому что он ленив и неловок. Локки посоветовал мне быть хорошим тестомесом и делать вкусную выпечку. Не спешить, не брать дурного сырья и не упрощать рецепты. Это все мои правила, и других не будет.

Йен вцепился в руку Ворона и посмотрел на него остро, с немой просьбой… был крепко подхвачен под локоть. Отвернулся, опираясь на руку, и пошел прочь.

– А ты упрямый, – хмыкнул старик. – Значит, или убить, или пригласить?

– Да, – тихо ответил Йен. Ворон уже открыл для него главную дверь конюшни. – Только так. Решайте.

Дверь за спиной закрылась. Йен повис на плече Ворона, тяжело дыша.

– Ты молодец, выговорился, – Ворон поддел приятеля под спину и повел на темную трактирную кухню, отпаивать пивом. Огляделся, пытаясь сообразить, из какого бочонка налить… и ощутил в ладони округлую бутыль. Рассмотрел – увесистая, пыльная, с гербом, вплавленным в стекло, наполнена чем-то золотисто-прозрачным.