Пески Марса - Артур Кларк

Только Льюис Тэйн — четкий, неэмоциональный Тэйн — провел последнюю ночь на Земле так, как и можно было ожидать. Он несколько часов просидел за столом, готовя черновики и один за другим их уничтожая. Поздно вечером он закончил работу. Старательным, аккуратным почерком было написано то, над чем он так долго размышлял. Он запечатал листок в конверт и присоединил к нему маленькую официальную записку:

Дорогой профессор Макстон!

Если я не вернусь, буду весьма Вам признателен, если Вы позаботитесь о том, чтобы это письмо было доставлено.

Искренне Ваш, Л. Тэйн.

Письмо и записку он поместил в большой конверт и адресовал его Макстону. А потом раскрыл толстую папку с чертежами альтернативных орбит и стал делать карандашные пометки на полях.

Он снова стал самим собой.

Послание, которого ожидал сэр Роберт, было доставлено вскоре после рассвета одним из сверхскоростных почтовых самолетов, которые позже должны были увезти в Европу кинопленки с записью старта. Это был краткий официальный протокол, подписанный только парой инициалов, которые весь мир сразу узнал бы даже без помощи слов «Даунинг-стрит, 10», размещенных в верхней строке. Однако совсем официальным послание назвать было нельзя, так как после инициалов той же рукой было написано: «Удачи!»

Когда несколько минут спустя зашел профессор Мак- стон, сэр Роберт без слов протянул ему послание. Американец прочел и облегченно вздохнул.

— Что ж, Боб, — сказал он, — мы свое дело сделали. Теперь настала очередь политиков — но мы будем их подталкивать.

— Оказалось не так трудно, как я опасался; после Хиросимы государственные мужи научились обращать на нас внимание.

— А когда план будет рассмотрен Генеральной Ассамблеей?

— Примерно через месяц, когда британское и американское правительства официально выскажут предложение, чтобы все планеты или космические тела, не заселенные и не присвоенные другими формами жизни помимо людей, и так далее и тому подобное, были объявлены международными территориями со свободным доступом для всех народов, и ни одному суверенному государству не будет позволено присваивать оные астрономические тела для эксклюзивной оккупации или развития там… ну и так далее.

— А как насчет предложения создать межпланетную комиссию?

— Этот вопрос будет обсужден позже. В данный момент важно достичь согласия на первых этапах. Теперь, когда наше правительство официально приняло план — об этом объявят по радио во второй половине дня, — мы можем приступить к черт знает какому лоббированию. Вы в этом деле дока, так, может, напишете небольшую речь на основе нашего первого манифеста — чтобы потом эту речь на Луне произнес Ледук? Подчеркните астрономический аспект и не забудьте упомянуть о том, как глупо даже пытаться привносить в космос национализм. Как думаете, успеете до старта? Если не успеете, ничего страшного, но было бы желательно, поскольку, если придется передавать текст астронавтам по радио, может произойти преждевременная утечка информации.

— Хорошо. Я подготовлю черновик, его проверят политические эксперты, а потом отдам вам, чтобы вы добавили эпитеты, как обычно. Но я не думаю, что на этот раз понадобятся витиеватые пассажи. Как первое послание с Луны, оно само по себе станет вполне увесистым психологическим ударом!

* * *

Никогда прежде ни в одном районе австралийской пустыни не отмечалась такая плотность населения. Всю ночь прибывали специальные поезда из Аделаиды и Перта, тысячи автомобилей и личных самолетов припарковались по обе стороны от взлетной полосы. Джипы непрерывно курсировали вдоль километровой безопасной зоны, сидевшие в них военные отгоняли чересчур любознательных гостей. Никого не пропускали за пятикилометровую отметку, в том числе и кружившие а небе вертолеты.

«Прометей» лежал, озаренный рассветным солнцем, отбрасывая на пески пустыни фантастическую тень. До сих пор корабль казался просто металлической конструкцией, но наконец он ожил и ждал исполнения мечты своих создателей. Экипаж уже находился на борту, когда прибыли Дирк и его спутники. Ради газетчиков и телевизионщиков была устроена маленькая церемония, но никаких официальных речей не произносили. Для этого должно было настать время через три недели.

Вдоль взлетной полосы из громкоговорителей раздавался спокойный голос: «Проверка систем завершена; пусковые генераторы работают на половине мощности; до взлета один час».

Из множества динамиков эхом разносилось по пустыне: «до взлета один час… час… час…», пока слова не затихли далеко на северо-западе.

— Пожалуй, нам лучше занять места, — сказал профессор Макстон. — Понадобится какое-то время, чтобы пробраться сквозь толпу. Хорошенько посмотрите на «Альфу» — больше возможности не представится.

Снова зазвучал голос из громкоговорителей, но на этот раз слова были обращены не к тем, кто находился на месте старта. Дирк догадался, что слышит отрывок из всемирных переговоров.

«Всем радиостанциям приготовиться к передаче. Суматра, Индия, Иран — выходите на связь в течение ближайших пятнадцати минут».

За много километров от места старта из пустыни что-то с оглушительным воем взмыло в небо, оставив после себя белый хвост выхлопных газов — четкий и ровный, будто его начертили линейкой. На глазах у Дирка хвост начал рассеиваться, его разгоняли стратосферные ветра.

— Метеоракета, — объяснил Коллинз в ответ на незаданный вопрос. — У нас их несколько вдоль взлетной полосы, чтобы мы могли узнать о давлении и температуре вплоть до верхних слоев атмосферы. Непосредственно перед стартом пилот «Беты» получит предупреждение, если в плане атмосферных явлений их ожидает что-то необычное. Только об этом Ледуку и придется поволноваться. В космосе погоды нет!

Над всей территорией Азии небольшие стройные ракеты с пятидесятикилограммовым грузом приборов преодолевали стратосферу. Их запас горючего заканчивался в первые несколько секунд полета, но скорости хватало, чтобы они унеслись на сто километров от Земли. Поднимаясь (одни озаренные Солнцем, а другие во тьме), эти ракеты непрерывно посылали на землю радиосигналы, которые затем улавливались, расшифровывались и передавались в Австралию. Вскоре они падали на Землю под яркими парашютами, и большую часть из них можно было найти и использовать вновь. Другие могли упасть в море, или, возможно, им суждено было закончить свои дни в качестве племенных идолов где-нибудь в джунглях Борнео.

Поездка на расстояние примерно в пять километров вдоль запруженной народом и весьма примитивной дороги заняла около двадцати минут. Несколько раз профессору Мак- стону пришлось сворачивать на «ничью» землю, границы которой он проводил самолично. Ближе к пятикилометровой отметке концентрация машин и зрителей оказалась максимальной. Толпа заканчивалась у барьера из столбиков, выкрашенных красной краской.

Здесь из старых ящиков была собрана небольшая трибуна, на которой уже разместились сэр Роберт Дервент и кое-кто из его подчиненных. Дирк с интересом заметил среди них Хассела и Клинтона. Он стал гадать, о чем думают эти двое.