Книги онлайн и без регистрации » Романы » Невольница гарема - Пьер Лоти

Невольница гарема - Пьер Лоти

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Перейти на страницу:

Прохожие не обращают на нас внимания; они оживленно переговариваются, читая сообщения, которые продаются на улицах, о первом сражении при Карее. Идут тяжелые дни начала войны, а судьба ислама, кажется, уже решена.

IV

Я плачу, я забыл покой,

Мои бессонны ночи.

Под темной смертною плитой

Спят те газельи очи.

Виктор Гюго. «Восточные мотивы»

Холодный предмет, который я сжимал в руке, был куском мрамора, вкопанным в землю.

Мрамор выкрашен в лазурно-голубой цвет, а в верхней его части выбиты золотые цветы. Я еще вижу эти цветы и выпуклые позолоченные буквы, которые я машинально читал.

Это был один из тех надгробных камней, какие в Турции ставят женщинам, я же сидел на земле, на большом кладбище Кассым-паши. Красноватая свежевскопанная земля лежала холмиком длиной с человеческое тело; растения с корнями, перерезанными заступом, покрывали холмик, корни их торчали в разные стороны; вокруг все поросло мхом, молодой травкой и пахучими полевыми цветами. Ни букетов, ни цветов на турецкие могилы приносить не принято.

Это кладбище не навевало ужаса, как наши европейские кладбища; его восточная печаль была более утонченной и в то же время более глубокой. Сумрачные просторы, бесплодные холмы, там и сям черные кипарисы; кое-где в тени этих громадных деревьев – кучи вывороченной накануне земли, древние надгробья, причудливые турецкие могилы, увенчанные фесками и тюрбанами.

Вдали, подо мной, Золотой Рог, привычный силуэт Стамбула и дальше… Эюп!

Был летний вечер; земля, сухая трава, все было теплым, кроме того куска мрамора, который я сжимал в руке; он был холоден, его основание уходило в землю и остывало от соприкосновения со смертью.

У всего вокруг был необычный вид, какой принимают вещи, когда судьбы людей или империй сотрясает глубокий кризис, когда то, что было предопределено, приходит к своему концу.

Издали слышались звуки фанфар войсковых частей, отправлявшихся на священную войну, этих странных турецких фанфар, издающих в унисон пронзительные звуки, незнакомые нашим европейским медным инструментам; эти звуки можно было бы счесть прощанием с исламом и Востоком, погребальной песней великой расе Чингиса.

Турецкий ятаган волочился у моей ноги, я был одет в форму юзбаши; того, кто стоял здесь, звали уже не Лоти, но Ариф, юзбаши Ариф-Уссам – я добился того, что меня отправили на передовую, и уезжал на следующий день…

Всепоглощающая печаль реяла над священной землей ислама; заходящее солнце золотило старый зеленоватый мрамор надгробий, бросало розовые отсветы на высокие кипарисы, на вековые стволы, на унылые серые ветви. Это кладбище было словно гигантский храм Аллаха; оно навевало мистическое спокойствие и располагало к молитве.

Я смотрел на него точно сквозь дымку, и вся прожитая мною жизнь кружилась в моей голове, в сумятице несбывшихся грез и желаний; все уголки мира, где я жил и любил, мои друзья, мой брат, женщины с различным цветом кожи, которыми я увлекался, и потом – увы! – добрый семейный очаг, тень родных лиц и моя старая матушка…

Ради той, кто покоится здесь, я забыл все!.. Она любила меня самой глубокой и чистой, но и самой смиренной любовью; и постепенно, изо дня в день, час за часом она умирала с горя в золоченой клетке гарема, но ни разу мне не пожаловалась. Я еще слышу, как ее тихий голосок говорит мне: «Я всего лишь черкесская рабыня… но ты, ты знаешь, Лоти; уезжай, если хочешь, поступай по своей воле!»

Фанфары снова звучали, звучали, как библейские трубы, призывающие на Страшный Суд; тысячи людей выкрикивали вместе грозное имя Аллаха; отдаленный гул доходил до меня и наполнял гигантское кладбище странным ропотом.

Солнце зашло за священный холм Эюпа, и прозрачная летняя ночь опустилась на наследие османов…

…То ужасное, что лежит там, внизу, так близко мне, что меня прохватывает дрожь; то ужасное, уже пожираемое землей и еще мной любимое… Неужели это все, Господи?.. Или остается что-то бесконечное, душа, которая витает в чистом вечернем воздухе и может видеть, как я плачу здесь, на этой земле?..

Господи, ради нее я готов молиться; и мое сердце, очерствевшее и замкнувшееся в комедии жизни, теперь открыто навстречу всем восхитительным заблуждениям человеческих религий, и мои слезы падают без горечи на эту голую землю.

Если не все кончается прахом и тленом, я, быть может, скоро об этом узнаю, я постараюсь умереть, чтобы узнать…

V

Эпилог

В стамбульской газете «Джеридеи Хавадис»[70]можно было прочесть:

«Среди убитых в последнем сражении при Карее было найдено тело молодого офицера английского флота, поступившего недавно на турецкую службу под именем Ариф-Уссам-эфенди. Он был погребен вместе с храбрыми защитниками ислама (под покровительством Мухаммеда!) у подножия Кызыл-Тепе, в горах Карадемира».

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?