Путин. Внедрение в Кремль - Евгений Стригин

Но среди патриотически настроенных деятелей стала распространяться информация о еврейском происхождении Кириенко, и даже указывалась его еврейская фамилия — Израитель [306]. В России есть определенная категория людей, для которых все плохие люди, почему-то по странному стечению обстоятельств, понятным только им, имеют еврейское происхождение. Умом Россию не понять.

«Пост председателя правительства — главы номинально высшего органа исполнительной власти — за Кириенко сохранялся лишь при условии неукоснительного выполнения им требований Кремля» [307].

Прежде чем начать разговор о грязном скандале, придется поговорить о тех днях, которые получили название «черный август». Эти дни создали предпосылки событий, определивших неизбежность сексуального скандала (как способа лишения должности) вокруг личности генерального прокурора страны. Одно цеплялось за другое и подталкивало третье. «Черный август» резко обострил политическую борьбу в России.

При «царе Борисе» не то, что при других коммунистических царях, всегда все новое и интересное. Есть что вспомнить, не то что при застое во времена Брежнева. Одна особенность, обычно это были новые беды и катастрофы для большинства и новое обогащение для кучки избранных. Хорошего было значительно меньше, сплошные неприятные сюрпризы.

Сначала немного недавней истории. 11 октября 1994 года произошло событие, названное «черным вторником». Курс доллара резко скакнул до четырехтысячной отметки, сразу на 1500 пунктов.

«...Специалисты ФСК, подслушав сговор банкиров устроить «черный вторник» на бирже, доложили об этом более чем за неделю своему руководству, а Степашин тут же направил документ на имя Ельцина. Реакции никакой» [308].

На само же событие 11 октября президент прореагировал моментально. «Решительное вмешательство президента в валютные торги свидетельствует о наличии у Бориса Ельцина чувства самосохранения, к счастью совпавшего с интересами граждан России»[309]. Для начала сняли и.о. министра финансов Сергея Дубинина. Сначала сняли, потом стали разбираться. Старая российская традиция.

Указом Президента РФ 13 октября была создана государственная комиссия по расследованию резкой дестабилизации финансового рынка во главе с Секретарем Совета безопасности Лобовым О.И. и заместителем Степашиным С.В.

«Привычная советская психология, — написал Олег Попцов. — Найти врага. И самым любопытным в этой истории оказался тот факт, что разобраться с «черным вторником» получено не правительству или комитету парламента, а Совету безопасности… Тем самым событие сразу было возведено в ранг как бы государственного преступления. Замысел удался наполовину, но все же удался» [310].

Уже после опубликования доклада Государственной комиссии {62}, «Российская газета» высказалась, что гарантии неповторения событий 11 октября нет [311].

Юрий Скуратов писал: «У всех на памяти был так называемый «черный вторник», который, похоже, ничему не научил. Причины «черного вторника» тогда были выявлены точно: заинтересованными в нем оказались крупные российские банки, буквально озолотившиеся на народной беде, а виновными — не самые бедные «стрелочники» — чиновники из Министерства финансов и Банка России» [312].

Но это было в 1994 году, через четыре года все повторилось. Повторилось в гораздо больших и трагических для страны размерах. Собственно говоря, что еще могло быть при таком президенте. Наступать на грабли мы могли сколь угодно часто. Тем более что никто и ни за что не отвечал.

«Хотя по итогам «черного вторника» было возбуждено уголовное дело, — писал тот же Скуратов, — но оно расследовалось вяло, материалы месяцами лежали без движения в папках, руководящие сотрудники ФСБ жаловались — нет сил на расследование. В результате — время было безнадежно упущено.

Придя работать в Генпрокуратуру, я дал команду поднять материалы, возобновить расследование, но вернуть упущенное было уже невозможно, а следователи ФСБ спустя два месяца вновь прекратили дело» [313].

Виновные не понесли наказание, прихватизация продолжалась. «Самые прибыльные предприятия российской промышленности были отданы кучке бессовестных магнатов, которые разворовывали активы, уклонялись от уплаты налогов и вывозили свои неправедно нажитые богатства за рубеж. Позволив этим хищникам построить частные империи за счет государства и большинства россиян, само правительство, по сути, обанкротилось. Чтобы не латать дыры в бюджете за счет печатного станка и избежать нового витка гиперинфляции, правительство просто перестало платить зарплаты военным, учителям, медикам и пенсионерам. Оно также брало крупные ссуды в банках — тех самых, которым оно отдало государственные деньги и активы несколько лет назад» [314].

Все это неизбежно должно привести к катастрофе. Вот она и наступила. «Летом 1998 года Россию постигла тяжелейшая финансовая катастрофа, — напишет позже Ельцин и тут же лукаво добавит: — Замечу сразу, что произошла она не только у нас, но и в странах с другой экономикой, с другой историей, с другим менталитетом» [315].

Лукавство состоит в том, что огромная для страны катастрофа как бы уравнивается с мелкими проблемами, которые возникли в некоторых странах {63}. Он как бы говорит, что не все так страшно в нашей стране, в других тоже есть проблемы. Правда, при этом он забывает, что за гораздо более мелкие катастрофочки руководители западных государств обычно лишаются своих постов, несмотря на то, что их правление не такое самодержавное как правление российского президента.

Однако на этом президентское лукавство не кончилось. Борис Николаевич и дальше продолжает лукавить, перенося ответственность на других: