Легенда о Побратиме Смерти - Дэвид Геммел

— Если ты подвинешь руку чуть повыше, там будет уже не так мягко.

Подняв бровь, она скользнула ладонью к внутренней стороне ноги.

— И правда.

— Пора двигаться, поэт! — окликнул Друсс.

— Нашел время, — проворчал Зибен.

Два часа они шли по черным холмам. Здесь не было растительности, повсюду высились базальтовые скалы. Надиры испуганно поглядывали по сторонам. Даже дети вели себя тихо. Дорога была неровной, и лошадей вели в поводу. К полудню один из коней провалился в трещину, которая разверзлась под ним, и сломал себе переднюю ногу. Он бился, пока молодой надир не перерезал ему горло. Кровь хлынула на камни. Женщины вытащили коня из ямы и разделали его.

— Вечером будет свежее мясо, — сказала Ниоба Зибену. Жара сделалась такой сильной, что Зибен даже потеть перестал и чувствовал, как его мозг ссыхается до величины ореха. К сумеркам измученные люди прошли скалы наполовину и разбили лагерь у одной из двух башен. Зибен стал в очередь с другими мужчинами, чтобы получить единственный ковш воды из уцелевшего бочонка. Вкус показался ему слаще нектара.

Перед самым закатом он отошел от лагеря и полез по острым камням к вершине западной башни. Подъем был нетрудным, но утомительным. Зибен тем не менее испытывал потребность уйти от других и побыть в одиночестве. На вершине он сел и стал смотреть вокруг. Белые облака усеивали небо, мирные и безмятежные, а заходящее солнце окрасило золотом далекие горы. Ветер здесь, наверху, был восхитительно свеж, и вид великолепен. Горы с угасанием солнца теряли краски, становясь похожими на грозовые тучи. Небо над ними из пурпурного сделалось серебристо-серым, а после бледно-золотым. Облака тоже изменили цвет, став из белоснежных коралловыми. Зибен, прислонившись к стене, наслаждался зрелищем. Но вот небо совсем потемнело, и взошла луна, яркая и чистая. Зибен вздохнул.

Ниоба взобралась к нему и села рядом.

— Я хотел побыть один, — сказал он.

— Мы и так одни.

— Ну конечно. Как я глуп. — Он заглянул в конус башни. Лунный луч освещал ее изнутри. Ниоба тронула его за плечо.

— Погляди вон на тот выступ внизу.

— Мне сейчас не хочется любви, моя красавица.

— Да нет же! Вон там, на конце.

Он проследил за ее пальцем. Футах двадцати внизу виднелся — или ему так казалось — вход, вырубленный в скале.

— Это шутки лунного света, — сказал он, пристально глядя в глубину.

— А вон ступеньки. — Ниоба была права. На дальнем конце выступа в стене башни были высечены ступеньки.

— Пойди-ка приведи Друсса, — распорядился Зибен.

— Там-то они и живут, демоны, — шепнула она, отходя.

— Скажи, пусть захватит веревку, факелы и огниво.

Ниоба оглянулась:

— Ты хочешь спуститься туда? Зачем?

— Я любопытен от природы, милая. Хочу знать, зачем кому-то понадобилось пробивать тропу внутри вулкана.

Облака теперь разошлись, и луна стала ярче. Зибен обошел вокруг кратера поближе к лестнице. Над ее началом виднелись в мягком камне следы от веревки. Сами ступени либо вырубались в большой спешке, либо совсем обветшали — а может быть, и то, и другое. Перегнувшись через край, Зибен дотронулся до первой ступени. Камень крошился и обламывался под пальцами. Этой лестнице было явно уже не под силу выдержать тяжесть человека.

Друсс с Нуангом и несколькими воинами взобрался наверх. Ниобы с ними не было. Вождь заглянул за край, не сказав ничего. Друсс присел рядом с Зибеном.

— Девушка сказала, ты хочешь спуститься туда. Разумно ли это, поэт?

— Скорее всего нет, старый конь. Но я не хочу весь остаток жизни жалеть о том, что этого не сделал.

Друсс заглянул внутрь.

— Далеко будет падать.

Зибен уставился в темную глубину. Луна, хотя и яркая, не доставала до дна конуса.

— Спусти меня на выступ, — сказал он, собрав все свое мужество: идти на попятный было поздно. — Только веревку потом не отпускай. Эта скала крошится, как соль, и карниз может меня не выдержать. — Обвязавшись веревкой вокруг пояса, Зибен подождал, пока Друсс перекинет ее через свои могучие плечи, и перелез через край. Друсс медленно опускал его, пока нога Зибена не упёрлись в карниз — тот держал прочно.

Зибен теперь оказался перед входом, и у него больше не было сомнений, что это отверстие вырублено человеком. В скале виднелись странные узоры — завитки и звезды вокруг фигуры, напоминавшей сломанный меч. Начиная от входа, в камень были вделаны железные брусья, порыжевшие от ржавчины. Зибен что есть силы потянул за один брус, но тот не поддался.

— Ну, что там? — спросил Друсс.

— Спускайся сюда и погляди сам. Я отвяжу веревку.

Вскоре Друсс с зажженным факелом присоединился к нему.

— Отойди-ка. — Друсс отдал факел Зибену, отвязал веревку, ухватился обеими руками — за первый брус и потянул. Брус со скрежетом погнулся посередине и оторвался. Друсс бросил железяку через плечо, и она с лязгом полетела вниз. Воин выломал таким же манером еще два бруса и сказал: — Ступай первым, поэт.

Зибен пролез в образовавшуюся щель и поднял факел. Он очутился в небольшом круглом помещении. С потолка свисали цепи. Друсс протиснулся следом, подошел к цепям, на одной из которых что-то болталось, и велел:

— Посвети.

С цепи свисала высохшая рука. Зибен опустил факел и увидел оторвавшееся от нее тело, теперь превратившееся в мумию. Мерцающий огонь осветил длинное платье из истлевшего белого шелка, все еще красивое в этом темном, мрачном склепе.

— Это была женщина, — сказал Друсс. — Ее замуровали здесь заживо.

Зибен опустился на колени рядом с трупом. Пустые глазницы блеснули ему навстречу, и он едва не выронил факел. Друсс пригляделся получше.

— Эти сукины дети вбили ей в глаза золотые гвозди. — Он повернул голову мертвой, и в ушах тоже сверкнуло золото. Зибен пожалел о том, что Ниоба заметила этот выступ. Его сердце сжалось от сострадания к давно умершей женщине и к ее мукам.

— Пойдем-ка отсюда, — тихо сказал он.

Наверху они рассказали Нуангу о том, что видели. Старый вождь выслушал их молча, а после сказал:

— Должно быть, она была великой колдуньей. Завитки и звезды у входа указывают, что ее дух приковали к этому месту с помощью чар. А гвозди вбили для того, чтобы она не могла ни видеть, ни слышать в мире духов. Язык скорее всего пробили тоже.

Зибен снова обвязался веревкой.

— Что ты делаешь? — спросил Друсс.

— Хочу снова спуститься туда, старый конь.

— Зачем? — удивился Нуанг. Зибен, не отвечая, перелез через край.