Убить Пифагора - Маркос Чикот

Он потянулся, чтобы размять тело, но его по-прежнему била дрожь. Он замерз до костей, но оно того стоило. Вернись он в общину, в то утро он вряд ли смог бы осуществить задуманное. Пришло время перейти к следующему этапу его плана. Он сунул руку под тунику и извлек второй пергамент.

«Это все, что мне нужно», — подумал он.

Вернул свиток на прежнее место, поближе к груди. Накануне он закопал его на берегу, чтобы защитить от чужих глаз и речной воды. Благодаря его заботам, свиток не только обеспечивал ему будущее, но и оставался сухим, помогая сохранять телесное тепло.

Переминаясь с ноги на ногу и потирая руки, Атма перебирал в памяти события последних часов. Он вздрогнул, вспомнив отравленного Даарука, лежащего на полу, как сломанная кукла, с залитым кровью лицом и желтой пеной у рта. Это был самый страшный момент в его жизни.

«А еще было страшно, когда я зажег костер», — встрепенулся Атма.

Им снова овладел приступ отчаяния, горло перехватило, и все-таки что-то изменилось. Он чувствовал, что все это принадлежит прошлому, а он должен сосредоточиться на открывшемся перед ним будущем.

Настал момент перехода из одной жизни в другую.

Скоро взойдет солнце. Лучше всего было бы спуститься к реке, чтобы как следует напиться, а затем отправиться в Кротон и затеряться в толчее порта. Надо оставаться незамеченным в течение нескольких часов.

«Потом я воспользуюсь свитком и навсегда исчезну из Кротона», — добавил Атма.

Он прикоснулся к груди и нащупал пальцами выпуклость сургучной печати с символом пентакля. Погладил его поверх туники, и на губах его — сначала едва-едва, затем все заметнее — зазмеилась счастливая улыбка.

Он был близок к тому, чтобы получить то, чего ему так страстно хотелось. Еще немного — и он готов был закричать от восторга.

Пепел намок от росы, а значит, остыл уже давно. Чтобы удостовериться в этом, Акенон коснулся пальцем остатков костра. Осмотрел холодный и мокрый палец, погрузился в раздумья. Он решил начать поиски с этого места. По температуре пепла он знал, что его не поддерживали с тех пор, как они с Ариадной ушли.

Значит, Атма провел ночь в другом месте.

Река уходила на восток, где занимались первые лучи солнца. Они упали на лицо Акенона, проясняя мысли. Он покинул общину до рассвета, чтобы Ариадна не отправилась вместе с ним. Бегство Атмы означало, что он что-то скрывает. Вполне возможно, он опасен и даже может оказаться убийцей.

Акенон проклинал себя за то, что не задержал его и не допросил, когда у него была такая возможность. Хотя в глубине души понимал, что ругать себя за это нет смысла. Атма был в Кротоне, когда произошло убийство Даарука, а также в предшествующие убийству часы. Он не мог положить яд в лепешку. Ничто не заставляло его заподозрить… до того момента, как он исчез.

Было рискованно находиться одному под открытым небом в поисках возможного убийцы, у которого могли оставаться сообщники. Однако выбора не было. Гоплиты, пехотинцы, которых Милон собирался направить ему в помощь, до сих пор не прибыли. Оставаться в общине, ожидая, когда прибудут солдаты, означало упустить Атму. Акенон и так позволил рабу уйти слишком далеко, не отправившись в погоню накануне ночью, когда ему сообщили, что Атма не вернулся в общину. Но он так устал, что едва держался на ногах. В этих условиях было бы самоубийством одному или с миролюбивыми пифагорейцами преследовать среди ночи возможного убийцу.

«Надеюсь, разница в несколько часов не повлечет за собой непоправимых последствий», — загадал он.

Несколько минут он осматривал влажную песчаную почву. Следов видно не было. Вероятно, Атма старался держаться ближе к воде. В этом случае не было шанса найти признаки его присутствия до того момента, когда он не начал удаляться от берега. Если же он старался ступать по камням, следов не осталось вовсе. Акенон осмотрел оба берега реки и двинулся в сторону моря. Если Атма ушел в глубь леса, найти его невозможно. Лучше всего обыскать местность, где легче различить следы.

Возможно, попадутся остатки погребальной лодки.

В одной руке он держал поводья единственной лошади в общине. Это была белая кобыла с седым хвостом и седой гривой, преклонного возраста, но все еще крепкая. Он предпочел взять ее вместо мула, чтобы как можно быстрее нагнать Атму, если нападет на его след.

Акенон обнаружил, что река дважды образует крутой изгиб. Он надеялся, что лодка застряла в одном из таких мест, но ему не везло. Следов ее нигде не было. Он продолжал двигаться вперед, думая о кандидатах в преемники.

«Осталось четверо из шести», — с горечью напомнил он себе. Пифагор просмотрит Аристомаха и завершит просмотр Гиппокреонта, и тогда они смогут полностью их исключить.

И вдруг он увидел лодку.

Она была возле берега: ударилась о камни и села на мель, запутавшись в водорослях. Акенон ускорил шаг. Обгоревшая лодка мало напоминала сооружение, которое накануне возвышалось метра на полтора над поверхностью реки. Часть лодки, располагавшаяся ближе к воде, не сгорела, но от краев ничего не осталось. Внутри дымился пепел, Акенону показалось, что его не так много.

Может, тело упало в воду?

С растущим беспокойством он бросился к лодке, не переставая высматривать на земле следы Атмы.

«Возможно, он побывал здесь раньше меня и забрал останки Даарука», — подумал он.

Спешился с кобылы и последние метры прошел пешком, вытянув шею, чтобы различить содержимое судна.

* * *

Встревоженная Ариадна подошла к группе учеников, выходивших из общинного сада.

— Эвандр, ты не видел Акенона?

Рослый учитель остановился и тыльной стороной руки вытер со лба пот. Каждое утро он руководил упражнениями. Ученики исполняли дорические танцы, священные для членов общины.

— Нет, не видел. — Эвандр огляделся по сторонам, высматривая Акенона, как вдруг что-то вспомнил. — Должно быть, он отправился за пеплом Даарука. Твой отец попросил его вчера об этом.

Ариадна через силу улыбнулась:

— Спасибо, Эвандр.

Она дошла до входа в общину. У внешней части портика дежурили трое учеников. Ариадна подумала, что они мало напоминают серьезное препятствие для вооруженного убийцы.

— Привет вам, братья.

— Привет тебе, Ариадна.

— Вы не видели Акенона?

— Он уехал на кобыле в сторону севера, за полчаса до рассвета.

Мгновение Ариадна размышляла. Она поняла, что произошло, и пришла в ярость.

— А не знаете, вернулся ли ночью Атма?

— Мы заступили на дежурство за два часа до рассвета, за это время Атма здесь не проходил.

— Хорошо. Спасибо.