Пылающий бог - Ребекка Куанг

Не имело значения, хочет ли она воевать. Республика все равно приведет войну на ее порог и будет преследовать, пока не погибнет либо Рин, либо Республика. И единственный шанс уцелеть – ударить первой.

«Твоя жизнь тебе не принадлежит, – сказал однажды Вайшра и в последующие недели много раз это подчеркивал. – Ты не имеешь права на счастье, когда в твоих руках столько власти. Когда услышишь крик, беги на него».

Именно так он говорил. Теперь Рин понимала, что он просто манипулировал ею. И все же эти слова казались такими правдивыми.

Но откуда сейчас доносится крик?

– Что-то не так? – спросил Суцзы.

Рин моргнула и выпрямилась:

– А?

– Выглядишь так, будто кто-то осквернил могилу твоих предков.

– Не знаю, я просто… – Рин никак не могла определить, что именно ее беспокоит. – Все это неправильно.

Суцзы фыркнул:

– Что, танцы или музыка? Не знал, что ты такая привереда.

– Они счастливы. Все слишком счастливы. – Слова лились из нее все быстрее и быстрее, подстегиваемые обжигающей нутро бражкой. – Они танцуют, потому что не знают о том, что грядет, не понимают, что это еще не конец войны, мир вот-вот рухнет, это лишь начало, и…

Суцзы накрыл ее ладонь рукой. Рин изумленно опустила взгляд. Его ладонь была шершавой, мозолистой, но теплой, и прикосновение было на удивление приятным. Она не отдернула руку.

– Научись расслабляться, принцесса. – Суцзы погладил большим пальцем ее ладонь. – Ты сама выбрала такую жизнь, и в ней не будет много подобных моментов. Но именно такие ночи дают тебе понять, что ты жив. Ты думаешь о тех, за кого сражаешься. И знаешь что? – Он махнул чашкой в сторону танцоров. – Ты сражаешься именно за это.

Через несколько часов Суцзы был уже так пьян, что Рин не позволила ему идти в генеральскую штаб-квартиру самостоятельно. Они пошли по темной каменистой дороге вместе, Суцзы опирался на Рин, обняв за плечо. На полпути вверх по холму он споткнулся о камень и дернулся, обхватив ее за талию, чтобы не упасть.

Уловка была слишком очевидна. Рин закатила глаза и высвободилась из его объятий. Суцзы попытался облапать ее за грудь. Рин оттолкнула его руку.

– Не пытайся со мной играть, иначе я сожгу тебе яйца. Такое уже случалось.

– Да брось, принцесса.

Суцзы снова обнял ее за плечи и притянул ближе. Его кожа была страшно горячая.

Вопреки всему, Рин невольно прильнула к этому жару.

– Здесь никого нет. – Губы Суцзы коснулись ее уха. – Почему бы нам не развлечься?

Самое отвратительное, что Рин и впрямь ощутила толику влечения, что-то слабое и незнакомое заворочалось где-то в животе. Рин немедленно подавила это желание.

Не будь такой дурой!

Суцзы даже не хотел ее. Уж кто-кто, а Суцзы точно не считает ее красивой. К нему всегда стоит очередь девушек, и все куда привлекательнее Рин, да и утром от них проще отделаться.

Дело не в похоти, а во власти. В обладании. Он хотел хотя бы в этом стать главным, чтобы потом бахвалиться.

И Рин, надо признать, испытывала искушение. Суцзы был, безусловно, привлекательным и уж точно опытным. Он знал, что нужно делать, даже если она не имела ни малейшего представления. Он мог бы показать ей, как делать то, о чем Рин только слышала, только воображала.

Но она была бы полной дурой, если бы легла с ним в постель. Как только об этом станет известно, никто больше не будет смотреть на нее теми же глазами. Она провела в армии достаточно времени, чтобы понимать, как это бывает. Мужчина хвастается своими победами. Женщина, обычно единственная в эскадроне, приобретает славу шлюхи.

– Ступай спать, – сказала она.

– Тебе будет хорошо, обещаю. – Суцзы не убирал руку с ее плеча. – Ты слишком напряжена. Это все из-за подавленного страха. Стоит иногда расслабляться, принцесса. Получать удовольствие.

Он погладил ее по ключице. Рин поежилась.

– Прекрати, Суцзы.

– А в чем дело? Ты что, девственница?

От такого откровенного вопроса Рин на мгновение потеряла дар речи и просто вытаращилась на него.

Его брови поползли вверх:

– Да ну! Это правда, принцесса?

Рин отбросила его руку:

– Не твое дело.

Но Суцзы нащупал ее слабое место. И он это понял.

– Это правда, что у тебя нет матки? – ухмыльнулся он, и в лунном свете сверкнули зубы.

– Что?

– В лагере ходят слухи. Говорят, в Синегарде ты выжгла себе матку. Меня это не удивляет. Это даже умно. Хотя жаль спирцев. Ты ведь осталась последней. Ты никогда об этом не жалела?

– Никогда, – прошипела Рин сквозь стиснутые зубы.

– Жаль. – Он положил ладонь на ее живот. – А мы могли бы понаделать милых темнокожих ребятишек. Мои мозги, твои способности. Короли юга.

Это было уже слишком. Рин отпрыгнула, подняв кулаки, и пригнулась в боевой стойке.

– Только тронь меня еще раз, и я тебя убью.

Суцзы только фыркнул. Его взгляд шнырял по ее фигуре, словно оценивая, сколько потребуется сил, чтобы завалить ее на землю.

У Рин перехватило дыхание.

Да в чем дело? Она ведь развязывала и заканчивала войны. Прикончила бога. Испепелила целую страну. Нет на планете существа, которое могло бы победить ее в честном поединке. Она была уверена в своей силе и все бы принесла в жертву, чтобы никогда ее не лишиться.

Так почему же она так трусит?

В конце концов Суцзы поднял руки, признавая поражение.

– Я просто предложил. Не нужно так все воспринимать.

– Убирайся. – Голос Рин прозвенел в темноте громче, чем ей хотелось бы. Кто-нибудь может подслушать. Возможно, именно этого ей и хотелось – чтобы кто-нибудь услышал и прибежал. – Кому говорю, Суцзы.

– Ты всегда такая? Великая черепаха, теперь понятно, почему…

– Ты это слышишь? – оборвала его Рин.

Ей показалось, что она слышит слабый гул, как от далекого роя пчел, который становился громче с каждой секундой.

Суцзы умолк и нахмурился:

– Что ты…

– Заткнись, – шикнула Рин. – Просто слушай.

Да, теперь гул стал отчетливым. Дело явно не в ее воображении. Она не поднимает панику на пустом месте. Это происходит в реальности.

Суцзы вытаращил глаза. Он тоже услышал.

– Пригнись, – выдохнул он и свалил ее на землю за мгновение до того, как взорвались первые бомбы.

Локоть Суцзы болезненно ткнулся Рин в ребра. На краткий миг настала тишина, а потом в ушах зазвенело. Она высунулась из-под распластанного тела Суцзы и застонала, увидев, как Тикани озарился оранжевой вспышкой.