Отчуждение - Александр Кельдюшов

И сегодня вся эта красота бесследно исчезнет… Принимая из рук смерти лавры тлена, черствая душа навечно расстанется с миром, а некогда столь совершенное тело послужит кормом для земляных червей. И на этом закончится сказка о прекрасной царевне по имени Грейс. Жила красавица, мечтала о принце, но не дождалась… В один прекрасный день взяла и погибла от рук отвергнутого кавалера. Суть изложения проста – не делай людям зла и, может быть, дотянешь до старости.

– Красавица и чудовище… Нет более прозаичного сравнения! – торжественно заметил Джек. – Не в этом ли скрывается противостояние контрастов? Каждая из сторон демонстративно выставляет на всеобщее обозрение откровенные недостатки и явные человеческие достоинства! Но как ни странно получается, в общем восприятии мы незаметно теряем те броские различия, и горбун уже не кажется таким безобразным, а писаная красавица – такой холодной и неприступной! Плюс и минус! Противоположные знаки притягиваются и, наоборот, однополюсные – отталкиваются! Жизнь основана на противоречиях! Да и вообще, как можно судить о красоте, если возле нее не находится урод! И, наоборот, судить об уродстве, если рядом отсутствует красавица! – и нравоучительно заметил: – Красота познается в сравнении! В жизни все относительно!

Джек хищно оскалился и неуклюже навалился сверху на девушку, придавливая массивным торсом. Вожделенно поглаживая стройное женское бедро, он мысленным внушением попытался заставить подняться свой недееспособный орган, стараясь придать ему более респектабельный вид. Но это у него получилось лишь наполовину. Желание было огромное, но вот возможность оказалась ничтожная. Сгорая от нетерпения, он дрожащими пальцами раздвинул желанный вход в «таинственную сокровищницу». И трепетно выдохнул:

– Ах, какая прелесть! Такая маленькая… Влажная… И доступная! – он возбужденно засопел, нетерпеливо вставляя вялый член в горячее лоно, и судорожно задергался на женщине, пытаясь трением придать твердости слабовольному агрегату.

Грейс энергично задвигала бедрами, машинально подхватывая темп проникновения. Возбуждение нарастало. Опьяненная сексом, она позабыла обо всем на свете. Даже о том, что ее новоявленный любовник – не кто иной, как безжалостный насильник, желающий ее смерти.

Джек отчаянно вцепился в плечи девушки, крепко прижимая ее к себе, тем самым не позволяя ей вырваться из объятий и прервать половой акт. Вот только эротические ощущения каждого из любовников разительно отличались. Одна блаженно трепетала, охваченная неистовой страстью. Другой же с каждой секундой наполнялся сжигающей завистью, впадая в бешенство от собственного мужского бессилия. Раздражение Джека достигло высшей точки накала. В голове раздался оглушительный взрыв, и мужчину захлестнула волна неуправляемой ярости. Джек не заметил, как до крови закусил нижнюю губу и даже не почувствовал боли. Глаза застелила кровавая пелена. Рассудок помутился. И он перестал контролировать себя, отдаваясь во власть хищных инстинктов. Рука машинально потянулась к столику и нащупала желанную рукоятку. Дрожащие пальцы судорожно сжали холодное лезвие. И на душе сразу сделалось спокойнее, словно он приобрел надежную защиту. Сознание Джека на мгновение прояснилось.

Но чем дольше он всматривался в безмятежное лицо лежащей под ним девушки – в пухлые бантиком губы, эротично открывавшиеся перед каждым издаваемым страстным стоном, в раскрасневшиеся щеки, налитые истомным румянцем, в глаза, прикрытые от накатывающей волны наслаждения, – тем сильнее он ненавидел ее. Он ненавидел ее за ослепительную красоту и за свое врожденное уродство… За прекрасно сложенное тело и нежную бархатную кожу. За стоящие холмиком упругие груди и длинные стройные ноги… За горячую влажную плоть… И за то, что она сексуальная и желанная женщина. Но больше всего он ненавидел ее за свою собственную ущербность. Она наслаждалась сексом. Испытывала удовольствие. А он, кроме дискомфорта, не чувствовал ничего. Разве только глубокую вину за свою неполноценность. Своим бьющимся в экстазе телом она словно издевалась над ним, демонстрируя свое совершенство и его несостоятельность как мужчины.

– Стерва! Какая же ты стерва! – разъяренно прошептал Джек, не сводя озлобленного взгляда с блаженного лица девушки. Никто не имеет права насмехаться над ним. Ни одной женщине он не позволит считать себя ничтожеством. Он выше их. Потому что он мужчина – господин, а женщина всего лишь дополнение… Его тень. И не больше… Просто услужливая безликая рабыня, обязанная безоговорочно подчиняться воле своего господина, та, которую он может в любой момент жестоко наказать, если она выйдет из повиновения.

Внезапно в Томе-Джеке проснулось кровожадное стремление проучить сестру за дерзость. Страстное желание в кровь исполосовать ее миловидное личико, вместе с губами вырезая эту мерзкую довольную улыбочку. А дальше посмотреть, будет ли ей так же весело…

– Я убью тебя! Убью! Убью, гадина! – свирепо повторял он, одержимо напрягая низ живота, мысленно заставляя фаллос обрести мужскую силу. Но за каждым позывом его ожидала очередная крупная неудача. Детородный орган по-прежнему оставался безучастным, упрямо сохраняя полувялое состояние. И, наверное, уже никакая сила в мире не способна была заставить его подняться. Какой позор… Какое бесчестье! Он не мог заниматься сексом с женщиной! И не то чтобы сам не хотел этого, а именно был неспособен по причине своего бессилия. Словно он импотент какой-то…

Страшная догадка подобно удару молнии поразила его в самое сердце. Джек смертельно побледнел, невольно привставая на руках. Но девушка не отпустила его, страстно повиснув на шее. В глазах мужчины промелькнул испуг, он на секунду представил себя немощным стариком… И тут же горячо возразил:

– Нет! Это не так! Я мужчина! – и подозрительно поинтересовался: – Ты же не считаешь, что я ни на что не способен!

Но как он ни храбрился, в его голосе послышались отчаянные нотки сомнения. Он напрягся, нервозно ожидая немедленного клятвенно заверенного опровержения. Но прошла минута, а он так и не дождался ответа. Грейс, словно насмехаясь над ним, хранила двусмысленное молчание.

– Значит, так! – Джек побагровел от бешенства. – Ты не желаешь со мной разговаривать?! – Его глаза налились кровью. – Значит, ты считаешь, что я для тебя не слишком хорош?! Ничтожество!

– Да! Да! – страстно прошептала Грейс, энергично двигая тазом и стараясь как можно глубже насесть на полутвердый мужской орган. – Еще! Еще! Еще!

– Что ты сказала, тварь?! – прохрипел он, окончательно теряя рассудок. – Да я тебя сейчас…

Багровые волны сметающим ураганом накатили на сознание, сбрасывая Джека в пучину неуправляемой ярости. И ему пришло видение… Рука, судорожно сжимающая скальпель, резко опустилась вниз. Лезвие как по маслу вошло в податливую плоть. Размашистый удар в сердце, и последовавший за ним булькающий шлепок. Грейс сдавленно захрипела. Надсадные хрипы показались ему чарующей мелодией. Ведь так умеет виртуозно петь лишь смерть. Кровавые всполохи разрывали голову на части и, сжимая тисками виски, вызывали боль. Боль… Адскую, разрывающую душу боль. Словно под кожу разом воткнули тысячи маленьких острых иголок и начали одну за другой медленно вводить глубоко внутрь, добираясь до костей. В ушах стоял оглушительный шум.