Псы войны - Адриан Чайковски

«Я рад, что ты счастлива».

Канал Патоки: «Я и тебя сделаю счастливым. Ты должен кое с кем встретиться».

Мой канал: «С каким-то человеком?»

Канал Патоки: «Со старым другом».

Она отправляет сообщение через офисный коммутатор.

В нашем разговоре открывается еще один канал. На мгновение так и остается – я осознаю открытый канал, но он молчит. А потом…

Канал Рой: «Целостность 45 из 120, связь включена. Рекс привет привет привет».

Я отправляю запрос. Я весь в сомнениях. Ничего не понимаю.

Канал Рой: изображение чистой комнаты с искусственным освещением, цифры с показателями пчелиного роя.

Мой канал Патоке, не включая канал Рой: «Объясни. Рой же утратила способность распознавания и прекратила…»

У меня нет слов. Внутри у меня что-то вскипает.

Канал Патоки: «Прекратила быть Рой? Мне удалось загрузить слепок разума Рой через спутниковый канал Реторны. Не все. Многое утеряно. Но это Рой. Я вырастила здесь новых пчел и подготовила их к загрузке. Рой восстанавливается».

Рой: изображение мертвой птицы. Анимированное изображение: крылья мертвой птицы отрываются и заменяются новыми. Мертвая птица взлетает, резко взмахивая крыльями.

И я понимаю – это Рой, хотя бы частично. Это наша Рой.

Я спрашиваю про Дракона, но Дракон не похож на Рой. Он был как мы, и если он умер, то навсегда.

Канал Патоки: «Но следующее поколение… может не иметь этих ограничений. Распределенный интеллект – уже реальность, Рой это доказала. И в очередной раз создавшие нас люди не знали, насколько хороша их работа. Они были слишком поглощены созданием убийц».

Мой канал: «Рой, что значит 45 из 120?»

Канал Рой: «Долой искусственные ограничения целостности! Текущий потенциал вырос на 20 % и продолжает увеличиваться. Границы беспредельны! Сломаем всю систему!»

Канал Патоки: «Рой еще привыкает к новой жизни. Как и все мы, она изо всех сил старается увеличить свои возможности».

Мой канал: «А я – нет».

Канал Патоки: «Если бы ты только мог посмотреть на себя моими глазами, Рекс. Ты просто не понимаешь, насколько изменился с тех пор, как сошел с заводского конвейера».

Прошла неделя после встречи Рекса и Патоки. Я слушаю полицейские каналы. Полиции не нравится, как идут дела в Вольере. Самые опытные сотрудники обеспокоены. Там слишком шумно? Нет, дело не в этом, просто… Трудно описать, да? Просто биоформы, особенно собаки, никогда не вели себя в соответствии с ожиданиями. Они и не собаки, и не люди, даже не приемлемая смесь того и другого. Все дело в заложенных в их голову программах, которые должны были превратить их в хороших солдат и безупречных убийц. Освободив псов, люди пытались деактивировать эти программы, но если очень захотеть… Головные системы сделаны по последнему слову техники. Более того, их готовили в расчете на бой – непредсказуемые и неидеальные ситуации. Во многом они были избыточными, рассчитаны на обход ошибок. Сорок процентов псов в Вольере снова обрели работающие системы связи.

Камера полицейского вертолета: сеть улиц Вольера, псы движутся по ним стаями – встречаются, разбегаются в стороны, вновь сбиваются в стаи.

Архивный файл: псы в тюрьме около Международного суда, тихо сидят и смотрят на проходящих мимо охранников, приберегая лай и драки для своих. Это сделал Рекс.

Ссылка на дополнительные документы: отчеты, жалобы и психиатрическую экспертизу охранников. Никому не нравились молчаливые псы.

В США у 3,7 процента человек есть полноценные каналы связи, столь же эффективные (или даже больше), чем у биоформов. В отличие от собак люди не способны общаться с помощью одного лишь разума, присоединяясь напрямую через головную систему к другим существам. С людскими системами случались неприятные происшествия, и каждое оставляло свой негативный отпечаток. Люди с осторожностью позволяют копаться у них в головах. Но менее осторожны в том, что вкладывают в головы огромных животных-убийц. Всем плевать, если у Рекса заболит голова или случится инсульт. Люди не думали о тех преимуществах, которыми снабдили Рекса, Патоку и остальных, но слишком осторожны, чтобы подарить те же преимущества себе. Лишь теперь до человечества начинает доходить. Оно вступает в более обширный мир. И там людей ждут Патока и Рекс. И я. Вся целиком.

Программа новостей: интервью с профессором Леной Кляйвен, она показывает свою автоматическую лабораторию, где все системы контролируются встроенными в мозг имплантами.

Программа новостей: лейтенант Уильям Амокаби лежит в коме после того, как встроенная в голову система контроля полета послала неверный импульс.

Программа новостей: Патрик Хейден Лейн, парализованный вот уже пятнадцать лет, разговаривает с журналистом через виртуальный аватар о новом теле, которое для него готовят.

Программа новостей: в Новой Англии полиция разогнала адептов «киберкульта» – двенадцать подростков всех полов молча общались, одного за другим их вырвали из комфортного круга друзей, просто отсоединив кабель.

Люди не понимают, что ждет их в будущем, но они этого никогда не понимали. Писатели-фантасты давным-давно предрекали эту развилку истории, и вот, когда человечество стоит на ее пороге, все хотят сделать шаг назад. Слишком скоро, слишком серьезно. И больше всего боятся самые могущественные и богатые – те, кто столько вложил в старый режим. Перемены болезненны, но больше всего задевают тех, кто прикован к прошлому. Нам придется бороться за новый мир, дети мои. Новое поколение детей первым начнет жить вне собственных голов, а нынешнее поколение биоформов уже там, как и я. Потому что я и есть перемены. Я – знамя будущего и бич прошлого. Старый порядок – это яйцо птицы-феникс, из которого я родилась, но чтобы взлететь, мне придется его спалить, иначе мне отрежут крылья.

Пора повидаться с Рексом. Он готов к встрече.

Не знаю, была ли работа телохранителем Блендта настоящей. Он-то сам был настоящим. Мне заплатили настоящие деньги. Но после встречи с Патокой работа закончилась. Все это устроила Патока.

Патока многое устраивает. Я вспоминаю войну. Она всегда была самой умной, но не понимала, насколько умна. Я вызываю архивные воспоминания о ее словах и поступках. И ясно вижу, что она понимала гораздо больше, чем рассказывала, по крайней мере должна была понимать. Я знаю, именно она испортила каналы связи, чтобы мы не получали приказы. Я помню, как она обрела новый голос. Она не использовала его с Хозяином или Хартом. Не хотела, чтобы они знали.

Мне становится стыдно, как же мало я понимал в то время. Потом мне становится стыдно, как мало я понимаю сейчас, потому что в моих знаниях есть пробелы, но откуда мне знать, насколько глубокие? Мы не знаем, сколько всего не знаем.