Путь тьмы - N&K@

Малеммил сделал шаг вперед, но вонзившаяся у его ног стрела недвусмысленно обозначила, что приближаться дальше не ст о ит. — Дерьмо Мерфала, пустите, ироды! Я уже два года нормально не жрал! И не мылся… И еще много чего не делал!

— Иди в реке помойся, рвань. — приказали из-за стены. — Не то мы с тобой много чего сделаем.

Опять приступ веселья.

— А в лицо мне это повторить сможешь? — решил не оставаться в долгу Малем. — Шары-то с собой или жене на хранение сдал?

На этот раз подтрунивать начали уже над невидимым стражником, вот только ворота, так и не думали сдвигаться с места.

— Иди своей дорогой, странник. — раздался с другой стороны спокойный голос, разом оборвавший все шутки. — По распоряжению мэра мы не пускаем никого без приказа короля или хотя бы барона Ревилла. У тебя есть такой?

Малеммил обернулся и вопросительно посмотрел на Ника. Тот покачал головой. Конечно, никаких бумаг у него не было. Да и откуда? Но и тратить время на их получение принц не собирался.

Никаниэль начал перебирать доступный ему магический арсенал, способный открыть путь вперед. В одной только некромантии он насчитал с пяток подходящих заклинаний. И это не говоря уже о Глыбе, прекрасно показавшей себя при штурме Лемилша. Кроме того, отличная возможность на деле испытать навыки личей.

Принц обернулся, высматривая спрятанную среди деревьев нежить.

Да, определенно стоило взглянуть, что из себя представляют мертвые маги, поднятые и улучшенные Учителем.

По глазам и нехорошей ухмылке на лице Ника Малем понял, что тот задумал что-то выходящее за рамки обычных переговоров. Он вновь обернулся к стражникам и уже без всяких шуток крикнул:

— Откройте, дебилы! Для вашего же блага!

Вот только ответа не последовало. Да и лучник с башни, тихо вскрикнув, свалился на землю, исчезнув из поля зрения.

После чего послышался шум возни, ворота медленно отворились и из них показалась зеленокожая голова Жабы.

— Давно не виделись, Капитан. — сказал он, расплывшись в довольной улыбке. — А Ведьма-то не ошиблась, чтоб ее!

Глава 37

Войдя в город, Никаниэль обнаружил встречавших его бандитов. Жаба, Наждак, Шило, шинкацу Вуф и еще пара мужчин, имен которых Ник не то что не помнил, а даже не потрудился узнать, еще будучи их лидером.

На земле лежало пятеро стражников. Двое еще дышали. Остальные же никогда больше не смогут поднять оружие для защиты Стеулса. Принц понял это не только по расползавшимся лужам алой крови, но и по дымкам эссенции естества, курившимся над трупами. Кроме того, он ощутил, как их души, ненадолго задержавшись возле тел, устремились к небу, чтобы предстать перед взором богов.

А еще Никаниэль знал, что ему ничего не стоило бы обратить мертвых людей в зомби. Взмах рукой, дыхание некронергии, и послушные его воле безмозглые марионетки поднялись бы в ожидании приказов повелителя смерти. Новая сила так и бурлила в груди, вырываясь наружу, но Ник держал ее в узде.

— Это еще что за гоблины? — язвительно поинтересовался Малем, кивнув на разбойников. — Твои новые дружки? Низко же ты пал, якшаясь с подобным сбродом.

— Че сказал⁈ — изъеденное оспой лицо Наждака исказилось от уязвленного самолюбия. — Да я тебя сейчас на ленты порежу и по ветру пущу! Гаси его, парни!

Пара безымянных разбойников схватились за мечи, однако Жаба, Шило и Вуф не торопились их поддержать. Они сумели трезво оценить уверенную стойку Малеммила, блеск его остро наточенного клинка и холодный взгляд внимательных глаз. Почти такой же, как у их вновь обретенного лидера.

Так смотрят те, кто ни на секунду не сомневается в своей победе.

Из-за угла ближайшего дома вывернула дородная женщина с корзиной белья в руках. Завидев разыгравшуюся у ворот сцену, она пронзительно взвизгнула, уронила свою ношу в дорожную пыль и убежала обратно, оглашая окрестности истошными криками.

— Желаете сдохнуть — рискните. — прохрипел Никаниэль, втягивая дымки эссенции естества. — Малем уделает вас шестерых и не запыхается.

Не желая более тратить впустую время, Ник круто развернулся и направился в сторону видневшейся впереди таверны, где он оставил девочку с удивительным даром. Тихий стук учительского посоха отмерял его шаги. Гауинт внутри слишком ценен, чтобы оставлять его в перелеске, даже под охраной пятерки личей.

За спиной принца сконфуженные бандиты неуверенно поглядывали то на своего противника, то на удаляющегося лидера. Они уже не горели желанием пробовать свои силы, но совсем уж падать в грязь лицом тоже не хотели.

К их счастью, Малеммил первым вложил меч в ножны и, презрительно хмыкнув, поспешил следом. Облегченно выдохнув, мужчины последовали его примеру. При этом Наждак не переставал вполголоса материться, проклиная свою неосмотрительность и излишнее желание выделиться.

— Задержались вы, Капитан. — с легким укором проговорил Жаба, догнав Ника и бросив настороженный взгляд на Малема. — Говорили на пару месяцев, а сами почти на два года пропали.

— А еще я говорил не лезть в Стеулс. — грозно сказал принц, на поворачивая головы.

— Простите, Капитан, выбора не было. — затараторил подскочивший с другой стороны Шило. Кендерские корни заставляли разведчика не идти, а бежать вприпрыжку. — Вы как ушли, на нас так насели, что хоть на елку лезь. Солдаты тут, солдаты там, демоны, нежить — жуть! Кто сдох, кто разбежался.

— Мы до последнего держались. — гордо заявил Наждак, в попытке реабилитироваться. — А когда совсем худо стало укрылись здесь. К тому же нам тут помогли и…

Его резко перебил Малеммил, явно питавший стойкую неприязнь к разбойничьему люду. Пусть когда-то он и предлагал выйти на большую дорогу, как альтернативу вступлению в наемники, но то, скорей всего, было испытание воли принца. Ведь Талирион и подослал его по сути для наставления сына.

Святые очи Лаода, как же не хотел Никаниэль верить в такую подставу! Однако Малему не было смысла врать. Да и слова его стройно легли на все произошедшие события. Кфхан, как же Ник хотел, чтобы все это оказалось ложью…

— Да кто мог вам здесь помочь? — голос Малеммила сочился призрением, словно треснутый пузырек с ядом. — Отбросы Призрачной Плети. Ублюдки из ублюдков. Сколько невинных жизней вы загубили? Сколько дев покончили с собой после прикосновений ваших грязных лап? Будь моя воля, отдал бы вас ограм, чтобы на своей шкуре почувствовали их страдания!

В какой-то момент принцу показалось, что это камень и в его огород. Однако с чего это вдруг Малем так взвился? Неужели любовь к Юле настолько сильно повлияла на старого эльфа? Или это последствия воскрешения? Хотя, если верить воспоминаниям Учителя, ничего подобного происходить не должно. Лучше бы выяснить наверняка до проведения ритуала над Элельен.

Наждак скрипнул зубами, но промолчал. Бандиты, как никто другой, уважали власть грубой силы. И если их лидер, чей непоколебимый авторитет за время отсутствия не упал ни на гран, сказал, что этот смазливый мужик с накрученной на голове тряпкой может без проблем выйти сразу против шестерых — значит так оно и есть. И лучше лишний раз ему не перечить.

Но спасет ли его мастерство от случайного удара в спину?

Тем временем Никаниэль добрался до входа в таверну и без раздумий шагнул внутрь. Все те же чистота и уют бедного убранства, и вновь ни единого посетителя. Вот только вместо усатого трактирщика за прилавком стояла высокая стройная девушка, меланхолично протиравшая тряпкой пивную кружку.

Лет пятнадцати на вид, со строгими, но приятными чертами лица, своей бледной кожей она походила на ожившую мраморную статую, вышедшую из-под руки искусного мастера. Невесомые черные волосы, подобные ночному ветру, стекали по плечам, укрытым белоснежной блузкой, и исчезали за стойкой. Глаза же цвета граненого аметиста сверкали жизненной силой и таинственным блеском запретных знаний.

Если поначалу у Ника еще оставались какие-то сомнения, то стоило девушке взглянуть на вошедших следом за ним бандитов, как они все отпали, словно перезрелые плоды с ветки заброшенного садовником дерева. Точно с такой же удивительной смесью ледяного призрения и смертельного безразличия смотрела маленькая девочка на своих мучителей. Два года назад, в этом с а мом городе.

Значит все-таки она.

Пророчица.

Переведя взгляд на принца, заметно выросшая малышка мгновенно изменилась в лице. Отставив кружку, она вышла из-за стойки, присела в изящном книксене