Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение - Мэтью О. Джексон

Силы, просматривающиеся за моделью Шеллинга, должны быть уже знакомы нам: здесь задействованы внешние факторы и каскадный эффект в поведении семей. Решения одних людей о переезде влияют на моральное самочувствие их соседей. Эффект обратной связи приводит к каскаду последующих переездов, и изначально небольшой перекос в предпочтениях усиливается благодаря дальнейшим взаимодействиям, что приводит к серьезным изменениям{147}.

Авторы одной работы определяли пороги «белого бегства» — пытались выяснить, сколько процентов представителей меньшинств должны въехать в какой-то район, чтобы оттуда начали массово уезжать белые. Им удалось установить, что этот порог находится между 5 и 20 % — таким образом, белые начинали уезжать, даже если по соседству поселялось совсем немного представителей меньшинств{148}. Это позволяет предположить, что те, кто уезжает, на самом деле предпочитали оставаться в значительном большинстве, а это говорит о ситуации гораздо более крайней, чем та, что рассматривалась выше в нашем примере модели Шеллинга. А еще здесь, пожалуй, сказываются эффекты, подобные тем, о которых говорилось в связи с кейнсианским «конкурсом красоты»: люди могут переезжать, просто предвидя, что отсюда начнут массово уезжать остальные, — таким образом, к открытию Шеллинга добавляется новый слой.

Разумеется, упрощенная модель вроде модели Шеллинга не может отражать все стороны реальности. В некоторых районах наблюдается большое расовое смешение, и оно остается таким же, а в других районах реакция на изменения гораздо заметнее — сдвиги происходят, даже если доля представителей меньшинств возрастает не очень существенно{149}. Не у всех предпочтения одинаковые: одним больше нравится жить в однородном окружении, и даже малые перемены в округе приводят к массовым переездам, а другие вполне довольны жизнью в пестром, разнородном окружении — и даже предпочитают его.

И все же модель Шеллинга позволяет сделать важные выводы. Она ясно показывает, что даже относительно малые перекосы в предпочтениях способны повлечь за собой серьезные последствия, потому что из-за внешних факторов, влияющих на решения людей, иногда происходят каскадные явления, — и это наблюдается не только в жилых районах, но и в клубах и в сетях. Это помогает понять, отчего так сильна гомофилия, которую мы видим в самых разных сферах. Есть множество факторов, которые подталкивают людей к гомофилии, и тот феномен, на который указал Шеллинг, способен усилить любую из этих факторов и даже их все.

Возможно, вы ожидали, что те силы, о которых мы уже говорили, охватывают все факторы гомофилии, но потому-то она и столь вездесуща, что существует поистине необозримое множество сил, которые, словно сговорившись, толкают нас в объятья наших собратьев{150}.

Границы местных сообществ важны потому, что позволяют соседям кооперироваться и строить повседневную жизнь на взаимном доверии. Частые взаимодействия позволяют нам отвечать добром на добро, когда соседи выручают нас или помогают наказать злоумышленников. Если мы доверяем соседям, то иногда поручаем им присмотреть за детьми или за ценным имуществом — и делаем для них то же самое. Мы даже учим детей с недоверием относиться к чужакам.

С неуклонным ростом урбанизации определение этих самых сообществ становится все более сложной задачей. Мы выстраиваем сети личных отношений, исходя из своей профессиональной, этнической, религиозной принадлежности или каких-то иных общих черт, в силу которых мы чаще всего и по конкретным поводам контактируем с другими людьми. Границы наших персональных сообществ определяет уже не столько география нашего местожительства, сколько гомофилия и постоянные контакты с надежным кругом друзей и знакомых.

А еще гомофилия способствует собственному усилению. Люди гораздо лучше могут предсказать поведение и реакции людей, похожих на них самих{151}. Они лучше разбираются в местных нормах и культуре, понимают, чего ждут от них самих в тех или иных обстоятельствах. С одной стороны, это снижает уровень стресса и помогает людям кооперироваться в повседневной жизни{152}, а с другой — увеличивает разрыв, существующий между различными группами, и приводит к тому, что человеку становится проще и безопаснее общаться лишь в пределах собственной группы, не выходя за знакомые рамки.