Мальчик – отец мужчины - Игорь Семёнович Кон

больше, энергичнее и разнообразнее «девочек», содержательных выводов сделать нельзя, слишком велики межвидовые и средовые различия.

Неожиданные результаты дала серия экспериментов, когда взрослым обезьянам верветкам предлагали поиграть с типично мальчишескими (машина и мячик) и типично девичьими игрушками (кукла, тряпочный мишка): самцы дольше играли с мальчишескими, а самки – с девичьими игрушками, тогда как при использовании гендерно-нейтральных игрушек половых различий не наблюдалось (Alexander, Hines, 2002). Авторы предполагают, что полодиморфические предпочтения предметов определенного типа могли сформироваться в ходе эволюции еще до появления человека, в связи с поведенческими особенностями самцов и самок, и это может сказываться на предпочтениях современных детей, независимо от особенностей их гендерной социализации. В другом исследовании приматологи сравнивали предпочтения макак резусов (11 самцов и 23 самки), имевших возможность выбора типично мальчишеских (машины с колесами) и типично девичьих (мягкие плюшевые) игрушек. Самцы-резусы, подобно мальчикам, определенно предпочитали игрушки с колесами, самки же одинаково охотно играли с обоими типами игрушек. Поскольку обезьян этому никто не учил, ученые считают их выборбиологически обусловленным, но объяснить его не берутся (Hassettetal., 2008).

С детьми все еще сложнее. Как справедливо заметил И. А. Морозов, на труды которого я широко опираюсь в изложении этой темы, даже отличить мальчиковую игрушку от девичьей зачастую непросто (Морозов, 2006). Например, утверждение, что в куклы играют только девочки, требует уточнения: что именно подразумевается под «куклой»? Если речь идет об антропоморфных и, тем более, зооморфных игровых предметах, данное утверждение окажется неверным, потому что мальчики до определенного возраста активно используют в своих играх игрушки типа «солдатиков», «мишек» или фигурки (их называют actionfigures), изображающие персонажей современных детских мультипликационных и киносериалов («ниндзя», «покемоны», «терминаторы»).

Кроме того, необходимо учитывать исторические условия. Применительно к русским деревенским детям XIX – начала XX в. утверждение этнографа, что «в куклы играют почти исключительно девочки, редко вместе с ними встретишь и мальчика; но одни мальчики, можно сказать, никогда не играют в куклы» (Покровский, 1895. Цит. по: Морозов, 2006), было справедливым. Основными игрушками деревенских мальчиков были либо абстрактные предметы (вроде кубаря, свайки, костей животных, различных самоделок из веточек и палок и т. п.), либо предметы, имитировавшие хозяйственный инвентарь и средства передвижения (плуг, борона, телега, лодка), иногда фигурки домашних животных или хозяйственные сооружения (мельница, плотина, овин). Игровые предпочтения мальчиков и девочек были направлены на сферы хозяйственно-бытовой деятельности, закрепленные в традиционном обиходе за представителями соответствующего пола. Пересечение игровых интересов детских гендерных групп и, как следствие этого, возникновение детских игровых сообществ было возможно лишь в играх, направленных на оттачивание и тренировку двигательных навыков (типа «классиков», «в скакалки» или игры с мячом), совместного действия, смекалки и речевых умений (сюжетные игры с текстами, разновидности «жмурок» и «пряток», детские круговые игры-хороводы).

У современных детей выбор антропо– и зооморфных фигурок гораздо богаче, и современные мальчики гораздо чаще используют их в своих манипулятивных играх, не боясь упреков в утрате маскулинности. Сильное влияние на формирование игровых предпочтений современных детей оказывает массмедиа, а также серийное изготовление игрушек, изображающих героев популярных детских фильмов (Чебурашка, Шрек, Гарри Поттер, персонажи «Корпорации монстров» и «Ледникового периода» и др.).

Оценивая детские игровые предпочтения, подчеркивает И. А. Морозов, необходимо иметь в виду, что прагматика мальчишечьих игр существенно отличается от прагматики игр девочек. «Девочки, играя с „куклами“, моделируют различные типы женской деятельности („магазин“, „больница“, „школа“) и внутрисемейные ситуации, включая взаимоотношения родителей, уход за детьми, различные домашние работы и т. п. Мальчики же в своих манипулятивных играх с антропоморфными предметами гораздо больше места уделяют приключенческо-авантюрным сюжетам с ситуациями конфликта и насилия, жесткой соревновательности и конкуренции (различные „войны“, „бандитские разборки“, земные и космические путешествия с использованием различных „транспортных средств“ и т. п.). Можно, конечно, вручить мальчикам кастрюльки и заставить их с ними играть, но вполне возможно, что они превратят их в вездеходы, бронетранспортеры или космические корабли» (Морозов, 2006).

Производители игрушек эти различия учитывают. Например, сравнительный анализ кукол типа Барби и мальчиковых фигурок (actionfigures) показал, что последние рассчитаны на более активные действия, более подвижны и соединены в нескольких местах, тогда как Барби подвижна только в плечах и бедрах (Klugman, 2000).

Гендерные различия присутствуют и в других формах игровой активности детей и подростков, причем изменение игрового репертуара и его прагматики тесно связано с возрастными характеристиками игровых групп и сообществ. Например, исследуя особенности традиционных и современных детских игровых сооружений («домик», «шалаш», «будка», «штаб»), И. А. Морозов столкнулся с гендерно-возрастной дифференциаций и разной прагматической направленностью таких игр у мальчиков и девочек.

Игры девочек, как и вся их деятельность, более подконтрольны взрослым, отсюда локализация их «домиков» возле жилых построек, в поле видимости родителей и нянек (во дворе дома, в палисаднике, на лавочке или завалинке под окнами) или в специально построенных родителями сооружениях, имитирующих дом. Прагматическими доминантами девичьих «домиков» являются игровая имитация ведения домашнего хозяйства, вступления в брак, воспитания детей и связанные с этими темами ролевые и кукольные игры.

Игры мальчиков менее подконтрольны взрослым, отсюда тяготение к нежилому и «тайному» пространству (пустырь за домом, сад или огород, старые дома, заброшенные производственные помещения, свалки, лесные заросли и т. п.). Прагматическими доминантами мальчиковых «домиков» являются исследование и освоение пространства (поисковые игры), игры с мотивом соперничества и овладения пространством противника (типа «войнушка»), охота на мелких животных и птиц, экстремальные развлечения – от тарзанки и лазания по деревьям до экспериментов с огнем и водой (купание и обливание водой, плавание на плотах, строительство плотин, поджигание сухой травы и кустарника и т. п.). Прагматикой мальчишечьих игр обусловлена близость их игровых сооружений к источникам воды, дорогам, природным возвышенностям и т. п., а также символизация «игрового дома» как транспортного средства (автомобиль, вертолет, самолет, корабль), что позволяет воспринимать игру в «доме» как путешествие, сопровождающееся исследованием окружающей местности (Осорина, 1999).

Хотя девочки и мальчики, в зависимости от возраста, предпочитают разные типы игровых домиков, наряду с преобладающими типами всегда существуют отклонения, особенно если в девчачьих типах игр в качестве исключения принимают участие мальчики, и наоборот. При этом игровые сооружения на возвышении, в частности домики на деревьях, больше предпочитают мальчики, а наземные – девочки. По мнению Морозова, в этом можно увидеть реализацию старой культурной символики, представляющей оппозицию «мужского» и «женского» как противопоставление «верха» и «низа».

О стабильности и одновременно изменчивости гендерных различий игр и игрушек свидетельствуют и психолого-педагогические исследования.

Больше 30 лет назад американские психологи сравнили игрушки и другие предметы, находившиеся в спальнях 1-6-летних детей (Rheingold, Cook, 1975). Оказалось, что у мальчиков и девочек