Обними меня крепче - Николь Майклз

Она не станет больше его целовать, потому что это слишком интимно, вызывает слишком сильные ощущения. И смотреть на него тоже не станет. Нельзя мужчине быть таким привлекательным – это преступление. Приняв наконец решение, Линдси уткнулась лицом ему в грудь, обхватила здоровой рукой за туловище, и через несколько секунд уже задыхалась в сладких судорогах оргазма.

– Не закрывайся, Линдс, смотри на меня, – потребовал Дерек, выходя и врываясь в нее и ни на мгновение не закрывая рта…

Нет, это невозможно. Не издав ни звука, она крепко зажмурилась, чтобы уж наверняка не встретиться с ним глазами: боялась разрыдаться.

– Линдси!..

В его голосе звучало отчаяние. Ну и пусть. Только когда спазмы, сотрясавшие тело, затихли, она опустила голову на пол и наконец взглянула на него.

Выражение его лица было обиженным и смущенным, а потом он рассердился. И она отлично понимала почему. Он только что полностью раскрылся перед ней, обнажил все свои чувства и эмоции и всего лишь попросил не прятать глаза, но она не смогла выполнить его просьбу. Неужели он не понимает, что многое зависит от природы человека? Является защитным механизмом?

Линдси сглотнула подкативший к горлу ком и уставилась в стену. Выражение обиды на таком родном лице невозможно было вынести. Не сказав больше ни слова, Дерек опустился на нее, придавив к полу. Его толчки стали быстрыми и какими-то отчаянными, что ли. Связь между ними исчезла, остался только секс, и Линдси показалось, что у нее отняли что-то волшебное, жизненно необходимое. Даже воздух в комнате изменился. Исчезло ожидание чуда. Теперь на ковре лишь совокуплялись мужчина и женщина.

Дерек буквально вбивал в нее член, вынуждая раздвигать ноги все шире и шире. Его оргазм был мощным и злым. Он в последний раз вошел в нее – так глубоко, как только мог, – и его тело наконец содрогнулось, из горла вырвался хриплый крик. Линдси прижалась к нему, мимоходом подумав, что у него на спине останутся царапины от ее ногтей, но он сразу же скатился с нее, улегся рядом на спину и уставился в потолок. Линдси краем глаза наблюдала за ним. Он шумно и часто дышал. Покрытая темными волосками грудь ритмично вздымалась и опускалась. Всем своим видом он выражал обиду, и, не в силах это вынести, Линдси набросила на голое тело его рубашку и встала.

– Я думал, ты тоже хотела этого, – процедил Дерек ледяным голосом.

Линдси вздохнула, но так и не рискнула повернуться к нему.

– Я хотела… думала, что хочу.

Линдси слышала, как он встал с пола.

– Думала, что хочешь? Что, черт возьми, это значит? Что изменилось так быстро?

Его неожиданная ярость шокировала ее, а из-за боли, прозвучавшей в голосе, она почувствовала неожиданный укол совести. Надо было собраться с мыслями. Если уж он намерен предъявлять ей претензии, она тоже найдет что сказать.

– Ты пытаешься войти в ту же реку еще раз, Дерек, хочешь, чтобы между нами все было как раньше.

– Конечно. – Он уже успел надеть боксеры и футболку и теперь натягивал джинсы. – Тогда у нас все было хорошо, а ты, очевидно, просто забыла.

– В том-то все и дело, Дерек. Тогда все хорошо, потрясающе, волшебно у нас было. Я чувствовала себя счастливой. Когда мы занимались любовью, и в моем сердце я чувствовала любовь. – В глазах у нее заблестели слезы, нос заложило, голос стал срываться. – Но больше не хочу: это меня уничтожит.

Плечи Дерека поникли, глаза стали грустными, в них застыла мольба, и он опустился перед ней на колени.

– Линдси, прошу тебя.

– Нет! Прекрати! – Она отпрянула, когда Дерек протянул к ней руки. – Не смей меня жалеть! Мне не нужна твоя жалость!

– А хоть что-нибудь тебе от меня нужно?

Линдси пожала плечами.

– Не знаю.

– Не знаешь? А как насчет перетаскивания тяжелых вещей или окрашивания полов? Можешь оставить мне свою коронную записочку, когда понадобится оплатить твои больничные счета, или сказать лучшему другу, что не придешь к нему на свадьбу, потому что там будешь ты.

Линдси потрясенно ахнула, когда он вскочил, схватил ботинки и рванул к двери, намереваясь уйти, даже не объяснившись после столь неожиданного взрыва. Ну уж нет, этого она не допустит. Вернув себе способность говорить, Линдси выкрикнула:

– Какое отношение ты имеешь к моим больничным счетам?

Неужели он оплатил счет? С какой стати?

– Об этом можешь не волноваться, – буркнул он, подойдя к двери.

– Дерек, не смей уходить от меня!

Он вздрогнул, повернулся и сделал несколько шагов ей навстречу.

– Именно уходить от тебя я и не хочу, но на сей раз ты меня отталкиваешь. Я же всего лишь дал тебе то, чего ты хотела.

– Я всегда хотела быть с тобой, а ты выбрал другую.

– Я выбрал не ее, а сына, и тебе это отлично известно! Сколько можно повторять, что мне очень жаль? Я не могу доказывать это тебе снова и снова. Или ты веришь мне, или нет.

Линдси еще никогда не видела его в такой ярости, но тем не менее у нее и в мыслях не было, что он может ее ударить. Дерек Уолш мог причинить боль только ее сердцу.

Линдси наклонила голову, высматривая свою одежду. Из глаз хлынули слезы, но, собрав волю в кулак, она заставила себя держаться.

– Я верю тебе, это не проблема, но не могу не думать, что могла бы любить твоего сына вместе с тобой. Только ты не дал мне ни одного шанса.

От его массивного тела, заполнившего дверной проем, исходили волны ярости. Дерек тяжело дышал, но глаза его жадно шарили по ее телу, словно пытались запомнить все детали, прежде чем он уйдет и в этот раз. «Только не уходи».

– Прошу тебя, уйди, – проговорила она тихо.

В ту же минуту Дерек вышел – нет, выбежал – в коридор. Линдси слышала, как он буквально слетел вниз по лестнице, и прежде чем открылась входная дверь, послышались сильный удар – это его кулак во что-то врезался – и негромкое ругательство. Скорее всего, осталась трещина в панели. Она поморщилась, словно ударилась сама.

Теперь можно и поплакать.

В воскресенье утром Линдси и Мэлони встретились с отцом за поздним завтраком. Платила за всех Мэлони. Вероятно, поэтому Исаак и согласился – он, как всегда, был на мели, потому что никак не мог найти постоянную работу. После инсульта, случившегося семь лет назад, он был на инвалидности, но не работать позволить себе не мог, поэтому частенько брался за временную работу с минимальной оплатой то здесь, то там и нигде долго не задерживался. Линдси очень переживала за отца: с каждым годом он все глубже погружался в депрессию. Дочери были уверены: если бы он мог найти постоянную работу и прочно встать на ноги, то почувствовал бы себя намного лучше.

Ей следовало лучше знать, что к чему. Из-за отца она в свое время бросила колледж, решив, что потом вернется к занятиям, а пока побудет немного дома. Прошлой осенью она тоже решила отложить все свои дела и помочь ему. Он был в трудном положении и без машины не мог работать. Линдси боялась, что если он не будет поддерживать хотя бы видимость нормальной жизни, то впадет в депрессию, из которой уже не сможет выбраться.