Гербарий из преступлений - Лариса Соболева

Архип Лукич постелил постель, включил настольную лампу и принялся читать следующие листы. В шестом по счету протоколе он обнаружил еще одну фразу: «Иногда Хижняк был жестоким». Жесткость и жестокость – понятия разные. И еще: «Шахтер для Хижняка – все равно что скотина, которой он зря платит зарплату»…

Мало-помалу из потока положительных отзывов Архип Лукич выуживал то, что было наверняка сказано вскользь, но являлось более точной характеристикой Хижняка. Например, однажды шахтеры требовали заменить крепления. Архип Лукич плохо разбирался в горняцком деле, но понял, что крепления поддерживают своды над головой или верхние пласты в шахтах – что-то в этом роде. Так вот, Хижняк заставил людей лезть в забой, не заменив их, в результате чего произошла авария – порода обрушилась, погибли двадцать пять человек, а Демид Харитонович кричал о вредительстве. Аварий на участке случалось много, некоторые шахтеры намекали на прямую вину Хижняка, но намекали, а не говорили прямо. Один из свидетелей упомянул, что начальник загонял уголь налево, хотя подтверждения данные факты не получили. Как же, а то Хижняк дурак был, чтобы оставить следы. В те времена за воровство в тюрьму сажали даже начальников, это только в наши воры в почете. Ну, вот и составил Архип Лукич мнение о Хижняке: был он порядочной скотиной, которую государство обеспечивало неплохой зарплатой. Короче, с Хижняком ситуация ясна: он кого-то сильно обидел, тот не стерпел и убил зарвавшегося начальника, тщательно подготовив убийство.

И снова шел длинный, отпечатанный на машинке, перечень лиц, которых опрашивало следствие. Архип Лукич уставился на список, уже не выискивая заковыристые фамилии, а просто глядел в него, как в бездонную яму, откуда даже эхо не вырвется. Он, конечно, не надеялся, что, перечитав подробности об убийстве Хижняка, подпрыгнет вверх и закричит: «Эврика!» Читал скорее из любопытства, тем паче что большая часть досье осталась непрочитанной и сегодня уже не хотелось ничего читать…

И вдруг среди ровных строчек с порядковым номером он увидел…

Архип Лукич сел, поднес листок к глазам и еще раз прочитал имя, фамилию, год рождения… А вот это уже и правда эврика, а не случайное совпадение!

– Поехали, – скомандовал он Вадику. Когда тот упал на сиденье пассажира впереди, Архип Лукич сорвал машину с места и помчался по городу. – Я обнаружил кое-что любопытное в папке Натана Ефимовича. Нам это может помочь.

– Да? – не воодушевился Вадик. Сталкиваясь чуть ли не ежечасно с новой версией Щукина, которая вскоре благополучно рассыпалась, он был уверен в ошибке и на сей раз. Хижняк… Это ж когда было… – И что же вы нашли?

– Потом, Вадик, потом. Сейчас нам нужно заставить Регину Аркадьевну рассказать исповедь Фрола Самойлова. Она сама говорила, что Фрол ей исповедовался. Знаешь, я интуитивно копался в жизни этого человека… Нет, я неправильно выразился, меня подтолкнул Натан Ефимович, притащив свой архив. Эти папки притягивали к себе, а особенно дело Фрола Самойлова. Мы должны заставить бабушку Регину выложить все. Но учти, бабка противная до ужаса, упрямая и грубая.

– Понял. Дразнить ее не буду.

– Отлично, – подмигнул ему Щукин.

– Кто? – тем же нелюбезным тоном спросила Регина Аркадьевна.

– Это Щукин Архип Лукич, следователь… – Дверь открылась, но хозяйка не торопилась приглашать следователя и сопровождающего его молодого человека в квартиру. – Регина Аркадьевна, у нас к вам серьезный разговор, впустите, пожалуйста.

– Вы у меня уже были, мне нечего добавить, – отрезала она.

– Регина Аркадьевна, я вызову вас в прокуратуру, – припугнул ее Щукин. – За утаивание важных сведений…

– Не пугайте, – поморщилась старуха. – Я никого не боюсь.

– Вы хотите, чтобы Валентина убили? – нашел он последний аргумент.

– Да бог с вами!

– А у меня впечатление, что вам наплевать на него. Интересно, почему? Сейчас жизнь Валентина в ваших руках, поймите это.

Первую победу Архип Лукич одержал – она впустила их. Регина Аркадьевна уселась в кресло, где сидела в прошлый раз, Щукин тоже сел на прежнее место, а Вадик взял стул и поставил его рядом со следователем.

– Не понимаю, как я могу отвести от Валентина…

– Рассказать исповедь Фрола Самойлова, – перебил ее Щукин, переняв у нее подобный метод общения.

– Этот вопрос мы обсуждали прошлый раз.

– Регина Аркадьевна, мы не уйдем отсюда, пока не услышим все, что вы знаете об этом человеке. Что его тяготило, какое горнило, как вы выразились, он прошел, что было с полковником Огаревым на самом деле? Расстрелял Фрол его или нет?

– Я поклялась ни одному…

– Фрола нет. И сына его нет. А внук жив. Пока жив. Но у меня нет уверенности, что он останется жив.

– Вы пугаете меня, – заерзала в кресле старушка.

– Это данность. Но чтобы мы вычислили человека, стрелявшего в Валентина, нам необходимо знать о Фроле Самойлове все. У меня возникли новые подозрения, но я не определился в причинах. Помогите мне и Валентину.

Регина Аркадьевна нервно закурила, опустив глаза. По ее напряженной фигуре Щукин определил, что она колеблется, но уже стоит на позициях капитуляции. А он все сказал и теперь ждал.

– Хорошо, – тихо выговорила Регина Аркадьевна, словно опасалась невидимого присутствия Фрола Самойлова. – Я расскажу то, чего не рассказывала ни его сыну, ни его внуку. Я поклялась Фролу, что ни один человек на свете не узнает правды о нем. Но, думаю, если бы он знал, что его внуку грозит опасность, разрешил бы мне рассказать. Не знаю, поможет ли это и поймете ли вы…

– Я попытаюсь, – мягко заверил Щукин, помня, что во время прошлой беседы каждое его слово вызывало у бабки агрессию.

– Вы занимаетесь преступлениями и преступниками, так? – сменила она тихий тон на решительный.

– Несомненно.

– Тогда назовите причины преступлений.

– Ну… – хохотнул Щукин, поражаясь неосведомленности Регины Аркадьевны, которая уверяла, что знает все на свете. – В основном преступления совершаются из-за денег. Это грабеж, воровство, убийства с целью ограбления. Вторая причина – передел сфер влияния, в основе все равно деньги. Распространено данное явление среди бандюг. Конечно, имеют место и ревность, месть, пьяные разборки. Это преступления на бытовой почве. Пожалуй, все.

– Вы, Архип Лукич, забыли еще одну категорию преступников – маньяков, – подсказал Вадик.

– Я почему спросила? – ехидно усмехнулась Регина Аркадьевна, вернувшись к своему обычному состоянию бабки-ежки. – Потому что знала: вы не назовете как минимум еще две причины. Видите ли, то, о чем вы говорили, присуще нормальному обществу. Пусть не совсем здоровому, но нормальному. Во все века грабили, убивали из-за денег, делили огороды или, как выразились вы, сферы влияния. А как вам нравится такая причина: страх? И еще – просто так? А такой вид преступления, как донос?