Поток - Дэниэл Суарез

Во всяком случае, теперь Джон представлял, как работает тюремный комплекс. Ответ можно было дать одним словом: плохо. Надзиратели почти не контролировали тюрьму и боялись, что власть окончательно перейдет в руки гениальных зэков.

Однако в знаниях последних зиял серьезный пробел. Система управления тюрьмой состояла из разрозненных автономных узлов – для каждой камеры существовал свой. «Гибернити» обслуживали и строили полуразумные автоматические устройства, при необходимости они же выплавляли в камне новые помещения. К этой технике не имели доступа ни тюремщики, ни узники.

В знаниях Резисторов были и другие лакуны: они не имели четкого представления о том, сколько заключенных содержится в тюрьме. А также о том, где, собственно, она находится.

Грейди месяцами изучал записи с подконтрольных Резисторам камер видеонаблюдения, сделанные в помещениях для охраны и коридорах, надеясь обнаружить хоть какие-то намеки на их местоположение. Надзиратели, по большей части, были клонами Моррисона и большую часть времени вместо работы устраивали друг другу жестокие розыгрыши. Грейди вспомнил, что настоящий Моррисон называл своих псевдосыновей гиенами, – с прозвищем он явно не ошибся. Они грызлись между собой и роптали на судьбу, забросившую их нести службу на край света.

Но Резисторов уважал каждый.

Грейди вспомнил, как на трансляции с самой границы территорий, подконтрольных заключенным, увидел одинокий сторожевой пост и граффити, которое надзиратель оставил для своих сослуживцев: «Датчики врут». Эта надпись весьма неплохо отражала положение вещей.

Судя по всему, комплекс «Гибернити» существовал год за годом в автономном режиме, по мере необходимости синтезируя воду и пишу для своих нужд посредством термоядерного синтеза. Для создания продовольствия в автоматических лабораториях молекулы неорганических соединений перестраивались, превращаясь в белки и углеводы. Тюрьма была, по большей части, на самообеспечении и не нуждалась в посетителях из внешнего мира. Самодостаточность была еще одним технологическим достижением БТК – и в данном случае не пошла ему на пользу.

Глядя в маленькое зеркальце, которое он сделал из полированной стали, Грейди видел, как изменился за эти годы – и физически, и психологически. Исчезла полуулыбка, которая неизменно играла на его лице в те времена, когда мир не уставал его изумлять. Осталась только угрюмость и решительность.

Следы борьбы так и не исчезли. Спину и бока Джона покрывали шрамы от побоев, когда-то нанесенных ему тут. На голове остались тянущиеся по кругу от висков отметины – там, где в его черепе просверлили отверстия, чтобы поместить в мозг углеродные микроволокна (а позднее извлечь их оттуда).

В его душе тоже были раны. Потеря памяти – о детстве, о родителях. Утрата личности. Поэтому оставшиеся воспоминания Джон ценил еще больше. Их оказалось достаточно для того, чтобы предположить, что когда-то он был счастлив. Грейди знал, как близок был когда-то со своими родителями, но не мог вспомнить ни их имен, ни даже их лиц.

Какие-то прозаичные детали Джон смог восстановить с помощью информационного досье своей камеры – полное имя, трудовую биографию, – но они не давали ощущения целостности.

Тем не менее он был уверен, что по-прежнему является Джоном Грейди.

Вот уже более трех лет он не видел во плоти ни одного человека. Конечно, выручала видеосистема (к примеру, он мог вообразить, как пробирается через толпу на торговых улочках Гонконга), но он все равно жаждал настоящего общения. Раньше Грейди никогда не думал, что это станет для него так важно. Большую часть жизни он был совершенно погружен в собственный мир, но теперь, отрезанный от других людей, понял, как много потерял, – ведь даже белая ворона не существует в полном одиночестве. Он был погребен в скале. И побег отсюда невозможен.

Конечно, Грейди очень помогали его товарищи, Резисторы. Они могли передавать друг другу послания (вместе с чертежами и инструментами), но он никогда не видел никого из них.

И, разумеется, Джон думал о внешнем мире – и о Берте, Радже и остальных. Что с ними сталось? Его интересовала даже судьба Маррано и Джонсона – двух парней с Уолл-стрит, которые нанесли визит в его лабораторию аккурат перед налетом БТК. А может, они сами служили в Бюро, как знать…

Кто из его друзей очутился тут, в «Гибернити»? Он боялся, что с ними случилось самое плохое. Грейди считал своим долгом отыскать их, но пока ничего поделать с этим не мог, как не мог вообразить себе, каково это – годами страдать от жестокости ИИ-дознавателей. Сам Грейди находился в их власти всего пять месяцев и чуть не сошел с ума. Он не хотел даже задумываться о том, как сильно подвел Берта и других коллег. Сейчас содружество Резисторов насчитывало всего несколько десятков членов – после присоединения Грейди оно пополнилось лишь одним человеком. Никто не знал, сколько узников еще не найдено и до сих пор без всякой надежды прозябает в этих стенах. Полимерные черви перемещались без всякой системы и могли наткнуться на новые камеры только по случайности.

Грейди очнулся от размышлений, когда по итальянскому побережью метнулась красная лазерная точка. Он махнул рукой, выключая видео. Вокруг снова появились унылые стены из серого наноматериала, но красная точка никуда не делась.

Это был созданный Резисторами сигнальный маячок. Значит, от кого-то из них пришло сообщение.

Грейди направился к своему единственному столу, на котором стоял собранный вручную компьютер. Резисторы не могли доверять компьютерным системам Бюро и поэтому строили собственные машины, используя материалы, которые отыскивали полимерные черви. Почти незаметный для невооруженного глаза, компьютер Грейди был собран на керамическом основании. Микроскопический квантовый процессор Джон создал с помощью мультипроцессорных матриц, на которых работали электронные мозги ИскИнов. Невелика потеря, их там оставались еще тысячи. Отключить сигнал тревоги оказалось непросто, зато возможность поковыряться в мозгах искусственного садиста дала хоть какое-то мстительное удовлетворение.

Грейди использовал разработку Александрины Кожевниковой. Эта уроженка Болгарии пятидесяти с небольшим лет была пионером в области квантовой вычислительной техники и тоже томилась в «Гибернити». Из-за ее интеллектуального уровня беседовать с ней было неприятно, потому что она не скрывала своего презрения к тем, кто не столь умен. Александрина согласилась помочь Грейди только из уважения к его предполагаемым достижениям. Компьютер, который Джон собрал с ее помощью, был в сто тысяч раз мощнее, чем любой из тех, на которых он работал прежде, и при этом уместился бы на небольшой обеденной тарелке.

Грейди хлопнул по голографическому 3D-визору, заменявшему машине монитор. Двухмерные дисплеи остались в девяностых; фазированная оптическая матрица и плазменная эмиссия сделали реальностью яркие трехмерные голографические визоры. Их реалистичными образами можно было управлять вручную. Примечательно, как быстро мозг Грейди приспособился к новой форме интерфейса. Теперь работать с ним было так же естественно, как и с реальными предметами. Несколько ловких движений руками – и в воздухе повис распознающий голоса эквалайзер – необходимая мера против ИскИнов, пытающихся выдать себя за друзей.