Империя. Собирание земель русских - Михаил Голденков

Один из руководителей обороны Праги, генерал Зайончек — с пулей в животе в самом начале был увезен в Варшаву. Генерал Вавжецкий пытался организовать оборону, но, увидев полное расстройство в польских войсках, ушел по мосту, прежде чем 1-я колонна достигла его, отрезав путь отступления защитникам Праги. На некоторых участках поляки сделали попытки контратаковать русские войска между внутренней и внешней линиями обороны, но были сразу же опрокинуты. Оборона по внутреннему земляному валу вокруг Праги рассыпалась под штыковыми атаками русских.

Взрыв склада боеприпасов в Праге еще более усилил панику в рядах защитников. Мост находился под контролем русских, стрелявших из пушек по бегущим по нему женщинам, детям, старикам… Суворов отдал приказ поджечь мост. Обороняя переправу, геройски погиб беларуский полковник Якуб Ясинский. Небольшая часть повстанцев спаслась на лодках и еще меньше вплавь, удачных прорывов из Праги через позиции русских отмечено не было.

К 9 часам утра полевое сражение окончилось полным истреблением польского гарнизона Праги, начался грабеж предместья. Артиллерийская дуэль с батареями на левом берегу Вислы продолжалась до 11 утра и после полудня возобновилась лишь для морального воздействия на Варшаву, и без того потрясенной уничтожением на глазах ее жителей, многих тысяч повстанцев.

После штурма Праги во французской и английской печати с подачи польских источников Суворова стали называть кровожадным «полудемоном». И было из-за чего. Его «солдатушки бравы ребятушки» не щадили ни детей, не женщин, ни еврейских торговцев, убивая всех, кто попадался на пути. Мстили за убитых товарищей, — говорят некоторые историки, оправдывая жестокость суворовских гренадеров и казаков. Мстили… Хорошо, если бы те самые убитые две тысячи русских солдат были невинными жертвами. Так ведь нет! Они были оккупантами! Разве можно оправдать идею мщения за убитых беларускими партизанами гитлеровских оккупантов с современных позиций? В Минске времен Великой Отечественной войны Мазаник подложила бомбу под кровать коменданта города Кубе. И стала героем. Оккупанты есть оккупанты. Русские ли, немцы ли, — все одинаковы.

Да, прямой приказ Суворова запрещал трогать мирное население, но при этом существовал принцип «возьмешь лагерь — все твое, возьмешь крепость — все твое». Согласно Петрушевскому, солдаты грабили «день и ночь», но из-за бедности местного населения нажиться солдатам не удавалось. По свидетельству участников штурма, русские солдаты, ожесточенные сопротивлением и воспоминанием об уничтожении польскими войсками русского гарнизона в Варшаве, убивали всех подряд. По некоторым оценкам, погибли до 21 000 мирных жителей и солдат с польской стороны.

Фон Клуген вспоминал так:

«В нас стреляли из окон домов и с крыш, и наши солдаты, врываясь в дома, умерщвляли всех, кто им ни попадался… Ожесточение и жажда мести дошли до высочайшей степени… офицеры были уже не в силах прекратить кровопролитие… У моста настала снова резня. Наши солдаты стреляли в толпы, не разбирая никого, — и пронзительный крик женщин, вопли детей наводили ужас на душу. Справедливо говорят, что пролитая человеческая кровь возбуждает род опьянения. Ожесточенные наши солдаты в каждом живом существе видели губителя наших во время восстания в Варшаве. «Нет никому пардона!» — кричали наши солдаты и умерщвляли всех, не различая ни лет, ни пола…».

Другой участник штурма, Лев Энгельгардт, подтверждает это:

«До самой Вислы на всяком шагу видны были всякого звания умерщвленные, а на берегу оной навалены были груды тел убитых и умирающих: воинов, жителей, монахов, женщин, ребят. При виде всего того сердце человека замирает, а взоры мерзятся таким позорищем… умерщвленных жителей было несчетно»…

Позор той армии, где царит такой беспредел, где солдаты подобны чудовищам, убивающим беззащитных женщин и детей. Позор и Суворову.

В исследовании Н. А. Орлова виновниками зверств по отношению к женщинам и детям называются казаки. Он заметил, что Суворов послал офицеров оповестить жителей, чтобы они после падения Праги бежали в русский лагерь, где будет обеспечена их безопасность. Те, которые последовали этому призыву, уцелели. По одной из поздних версий Суворов приказал поджечь мост, чтобы избиение не перекинулось в беззащитную Варшаву. Однако это не так. Мост подожгли пушки, расстреливающие бегущих в Варшаву из Праги жителей. Сами участники штурма оправдывали разрушение моста другими причинами. Так Давыдов со ссылкой на А. П. Ермолова пишет, что Суворов приказал артиллерии сжечь большой мост, опасаясь после штурма Праги быть застигнутым неприятелем врасплох. Согласно Давыдову и другим авторам, после окончания дела солдаты усиленно отмечали победу трофейным вином и спиртом, чему Суворов не считал нужным препятствовать.

Так или иначе, но крайне мягкое отношение Суворова к польским пленным доказывает, что гибель мирных жителей во время штурма явилась трагическим следствием боевых действий в городе, а не умыслом полководца. Как указывал в своих мемуарах Денис Давыдов:

«Суворов, вступая в Варшаву, взял с собою лишь те полки, которые не занимали этой столицы с Игельстромом в эпоху вероломного побоища русских. Полки, наиболее тогда потерпевшие, были оставлены в Праге, дабы не дать им случая удовлетворить свое мщение».

Увы, трагедия все равно произошла.

Среди оценок данного события встречаются и ложные слухи. Петрушевский приводит один из них: будто бы после взятия Варшавы Суворов приказал отрубить кисти рук у 6000 польских шляхтичей. Судя по всему, это не соответствует действительности.

Потери обеих сторон можно определить только приблизительно, учитывая, что цифры в победных реляциях того времени подгонялись для пропагандистского эффекта. В реляции Суворова от 7 ноября говорится, что сочтено убитых поляков 13 340, пленных — 12 860, потонуло больше 2000; в числе пленных 3 генерала (Майен, Геслер и Крупинский) и 442 офицера; в числе убитых — 4 генерала, из них сразу три беларуских: Ясинский, Грабовский и Корсак; артиллерии досталось победителям 104 орудия. Свою потерю Суворов определяет свыше 1500 человек, из них 580 убитых.

Петрушевский в своей биографии Суворова указывает, ссылаясь на данные польского источника, что поляков погибло с оружием в руках до 8000 и пражских жителей 12 000. Однако точных подсчетов и разделения между воинами и мирными обывателями никто не вел. Также он говорит о том, что, по мнению некоторых источников, Суворов достиг победы из-за необычайной жестокости и численного превосходства, однако замечает, что его войска превосходили противника всего на 4000 человек. Но он умел воевать небольшим числом. «Не числом, а умением» — здесь Суворов был военным гением. Сам же он в своей реляции утверждал: «Редко видел я столь блистательную победу; дело сие подобно измаильскому». Видимо, полководца не сильно расстроила резня в Праге.

Следуя своей обычной практике доброго отношения к побежденному противнику, Суворов распустил по домам до 6000 пленных из ополчения, около 4000 поляков из регулярных войск были отправлены в Киев, а вскоре по просьбе польского короля были отпущены все польские офицеры. Сие милосердие Суворова вызвало неудовольствие некоторых чиновников. Статс-секретарь Екатерины II ― дипломат Д. П. Трощинский, например, возмущенно писал: