Мастерская смерти - Брижит Обер

Коста куда-то исчез. Шарль и Луи-Мари играли в пинг-понг. Когда веет присутствием смерти, все обычные занятия кажутся неуместными, подумал Шиб, идя следом за Гаэль в сторону гостиной.

Сверху донеслись чьи-то напряженные голоса. Из комнаты Бланш? Внезапно на верхней площадке лестницы появился Дюбуа и направился к ним.

— Она очень взволнована, — вполголоса произнес он, — и я решил, что лучше оставить их одних. Мы помолились за упокой души Элилу, но это не утешило Бланш.

— Мы тоже уезжаем, — тоном заговорщика произнес Шиб. — Мы продолжим наши расследования завтра, если понадобится.

— Очень хорошо.

Он проводил их до дверей.

— Надеюсь, весь этот кошмар скоро закончится, — сказала Бабуля, появляясь на пороге зимнего сада, где она, очевидно, кормила завтраком Анна-бель и Энис.

— И мы пойдем в ци'гк! — закричала Энис, хлопая в ладоши.

— Посмотрим, дорогая. Ешь пирожное.

— Лучше на бокс, — заявила Аннабель.

— Допивай шоколад и не говори глупости! — одернула ее Бабуля.

— Это не глупости! Я хочу стать боксеркой и всех побить!

— Аннабель, сядь на место!

— До завтра, — сказал Шиб, выходя следом за Гаэль.

Дюбуа закрыл за ними дверь, помешав услышать конец разговора.

— Душ, горячий обед и двойное виски! Побыстрее, шофер! — сказала Гаэль, садясь в машину.

Шиб кивнул головой и в изнеможении плюхнулся на сиденье «Флориды». Он не хотел больше оставаться в этой угнетающей обстановке, но не хотел отдаляться от Бланш. Он не хотел ничего из того, что происходило с ним сейчас. Он хотел жить в другой реальности, не в этой. Он чувствовал себя раздраженным, издерганным, уставшим. Вдобавок началось жжение в желудке.

— Я могу у тебя поспать? — спросила Гаэль.

— Поспать — да, — ответил он и тронулся с места как раз в тот момент, когда Кэб Кэллоуэй запел «Тяжелые времена».

Время день ото дня

Подгоняет меня.

Дыханье холодное,

Руки сплетенные,

Кожа спаленная...

Глаза ее закрытые

Открываю,

Губы сомкнутые

Размыкаю,

Живот обнаженный

Взломаю,

Как вор,

Вор смерти.

Теперь наконец

Они испугались.

Теперь они знают —

Настало их время

Расплаты и скорби...

— Привет! Что поделываешь? Только не говори, что я тебе помешал в самый ответственный момент! Ты хуже австралийского кролика! И Грег захохотал в трубку.

— Ты с Гаэль? Эй, Гаэль, высунь голову из-под одеяла!

— Она уехала на занятия, — проворчал Шиб, откладывая иглу, с помощью которой он только что завершил работу над Скотти. — А что, если я с кем-то другим?

— Да брось, у тебя никогда не было больше одной телки в год!

« Ошибаешься, старина. Новый Шиб— истинный сердцеед».

— Айша мне кое-что рассказала, — продолжал Грег. — Ну и вляпались вы!

— Это я уже понял,

— Знаешь, что я думаю?

— А ты знаешь, что тебе вредно думать?

— Кроме шуток, я думаю, что папаша Андрие с его замашками акулы большого бизнеса — как тот тип, который убивал шлюх в «Голливудской ночи», помнишь? — так вот, это наверняка он.

— Грег, речь идет не о героях фильма, а о реальных людях. О реальной маленькой девочке.

— Которая реально мертва, — закончил Грег. — Которая вышла из родительского дома совсем одна, чтобы прогуляться в лесу с Бемби. Говорю тебе, это он. Он ее изнасиловал и убил и от этого сошел с ума.

— Извини, у меня звонит мобильник. Наверное, это от них.

— Помни, что я тебе сказал! У меня хорошее чутье.

Шиб повесил трубку и взял мобильный телефон, лежавший на низком столике.

— Здравствуйте, я звоню насчет Скотти. Ноэми Лабаррьер.

— Я закончил работу, — сказал он, погладив по голове чучело пса. — Могу привезти вам Скотти в любое время.

— Отлично. Скажем, через час? Шиб взглянул на часы. 10.45.

— Отлично, я приеду.

Одеваясь, он прослушал автоответчик. Ни одного звонка. Очевидно, Андрие решил больше не прибегать к его услугам. Это неизбежно вызвало болезненный вопрос: под каким предлогом теперь увидеть Бланш? Можно, конечно, позвонить, чтобы узнать новости. Совершенно естественно справиться о новостях после того, что произошло. «Да, нужно немного подождать, а потом позвонить», — сказал он себе, зевая. Ему пришлось встать в шесть утра, чтобы «доработать» Скотти— изготовить резиновый муляж и натянуть сверху обработанную шкуру. Поэтому сейчас у Шиба слегка покалывало в глазах— от усталости и химикатов. Нужно выйти на улицу, чтобы немного прийти в себя.

Ноэми Лабаррьер полулежала в оливково-зеленом шезлонге у бассейна. На ней было переливающееся индийское сари в оранжевых тонах и изящные сандалии от Гуччи из тонких плетеных ремешков.

Она поднялась, увидев Шиба с продолговатой металлической коробкой в руках.

— О... это он? Это...

— Да. Хотите на него взглянуть?

— Здесь?.. Нет, лучше пойдемте в дом. Шиб отправился за ней.

Просторная гостиная с белой мебелью, пол из розового мрамора, стены обтянуты розово-оранжевой тканью. Две картины Вазарели, одна — Хупера, цифровой телевизор с колонками, груда журналов «Вог» на низком столике из розового дерева.

Ноэми казалась взволнованной, она обхватила себя руками за плечи, словно ей было холодно.

— Мне нужно что-нибудь выпить, — сказала она. — Я впервые...

— Лучше всего немного коньяка, — сказал Шиб.

— В самом деле?

Она наклонилась к инкрустированному шкафчику и достала резной хрустальный графин.

— Вы составите мне компанию? — спросила она.

— Мне капельку, спасибо, — сказал Шиб.

Ноэми взяла два коньячных бокала и наполнила их до половины. Один протянула Шибу, другой взяла себе и, отпив глоток, сказала:

— Ну, показывайте.

Шиб поставил бокал на журнальный столик и ловко открыл металлическую коробку. Скотти стоял на подставке, приподняв одну лапу и задрав хвост.

— О! Это...

Ноэми смотрела на своего любимца, схватившись за сердце. Она села и отпила еще коньяка.

— Просто удивительно... Он выглядит так, словно собирается поздороваться со мной, радость моя!.. О, боже, когда папа тебя увидит... — сказала она, обращаясь к собаке.