Бог из машины - Яна Горшкова

– Какое еще время?

Молодуха попалась любопытная. Стояла и глазела на топающих мимо солдат, накручивая на пальцы бахрому платка. Глупенькая совсем.

– Небольшое, кралечка. Бум верить, его аккурат хватит, чтобы твой благоверный научился ружье заряжать.

«А не научится, так ему же хуже», – подумал сержант.

– А чего тогда будет?

– Так известно что. Эсмонд-Круг с князем Эском начнут большую драку. Войной называется.

И, видно, впечатлительная шибко попалась молодуха, заплакала, жалея и себя, и недобрую свекровь, и вредных золовок. Потому что война…

А сержант-вербовщик лихо откозырял хлюпающим носами женщинам и попылил вслед за своими подчиненными. Этих новобранцев еще устеречь надобно, чтобы не разбежались. К тому же гроза, кажись, собирается, вот ласточки как низко летают…

Казалось бы, столица всего в каких-то трех днях езды верхом, но Янамари всегда была и оставалась глухой провинцией, а ее обитатели – сиволапой деревенщиной. Тут до сих пор и в будни, и по праздникам крестьяне носят народные костюмы, здесь девушек по-прежнему выдают замуж в четырнадцать и по весне прикапывают на краю поля непристойные фигурки – как символ грядущего плодородия земли. И хотя любовно выточенные из дерева символы мужественности почти никогда крестьян не подводили, а все равно с каждым годом графство беднело. Изобилие плодов земных, к величайшему сожалению, снижало их стоимость на рынке. И столь любимые молодым графом Рамманом технические новинки только усугубляли плачевное положение дел. Спору нет, большие хозяйства, где не чурались прогресса, не только выжили, но и разбогатели, а вот маленькие – одно за другим хирели и разорялись. А между тем арендная плата на землю росла, усугубляя положение селян, целыми семьями шедших по миру. Рамман не единожды пытался привлечь внимание крупных землевладельцев к этому угрожающему факту, но тщетно. Юношу никто не слушал. За это можно смело сказать «спасибо» императорскому наместнику – лорду Кутберту, управлявшему Янамари до совершеннолетия наследника. Свое дело он знал, мздоимством не отличался, но самого Раммана ни во что не ставил, почитая избалованным ребенком-неумехой. И к тому моменту, как молодой граф получил наконец-таки земли предков во владение, авторитет его находился на самом нижайшем уровне. За глаза Раммана называли либо «нашей деткой», либо «змеенышем», в зависимости от симпатий-антипатий, испытываемых к его матери – шуриа. Поначалу. Но потом, когда юношу взял под крылышко Аластар Эск, отношение к молодому графу изменилось. Покровительство диллайнского князя – вещь обоюдоострая. Кто-то начал замечать за наследником Янамари как подлинные, так и выдуманные достоинства, а кто-то стал плеваться от одного только звука его имени. Однако же чему действительно научил Раммана его кровный, но непризнанный отец, так это истинно диллайнскому искусству – по пути к большой цели не обращать внимания на досадные мелочи вроде злых языков.

«Ты не можешь быть хорошим для всех, – говорил Аластар. – Ты ведь не золотой полновесный оули, а всего лишь человек. И если судьбою и традицией положено быть тебе господином Янамари, то всем остальным по той же самой причине придется смириться с таким положением дел и подчиниться. И тебе должно быть все равно, что они чувствуют при этом. Хоть волками воют, хоть готовы от злости сами себе глаза выцарапать. Тебе – наплевать». Сказать легче, чем сделать. Особенно если тебе не триста с хвостиком лет, а всего лишь каких-то двадцать зим от роду.

Рамман Никэйн Янамари сидел в своем личном кабинете, в своем доме, в столице своего графства – в славном Дэйнле, и даже представления не имел, как заставить своих подданных добровольно сформировать отряды дворянского ополчения. С простонародьем все понятно – за руку и в лагерь. А вот как поступать с мужчинами из благородного сословия, если они сами не торопятся пополнить ряды защитников новообразованного отечества?

Напоминание о свежепринесенной клятве ничего не дало. Лояльные лендлорды всецело и полностью были на стороне князя Эска. Можно сказать – обеими руками «за». Но ничем существенным новому сюзерену помочь не могли. Денег нет, народ нынче не тот пошел, не хочет народ под ружье становиться, и ничего не поделаешь с этим народом. Самим тоже нет никакого желания голову сложить. А что до будущего обещанного снижения налогов, так когда она, эта милость княжья, случится? Понятно, что после победы на эсмондами, только вот будет ли эта победа, никому не ведомо. Вот доживем, тогда и поглядим, чем Аластар Первый лучше Атэлмара Восьмого.

Улыбались, змеи хвостатые – псы полосатые, льстили, в верности клялись именем Пр… Тьфу ты! Короче, очень сноровисто находили, чем бы таким внушительным поклясться в преданности Княжеству Файрист и ненависти к Эсмонд-Кругу. Насчет преданности – тут можно было бы усомниться и поспорить, насколько искренними выходили клятвы, а вот нелюбовь к эсмондам приключилась самая натуральная, без прикрас. Достали маги диллайнские добрых синтафцев до самых печенок и селезенок – прежде всего расценками на свои услуги, а затем уж наглостью, высокомерием и равнодушием к жизням человеческим. За последние столетия поднакопилось у народа счетов к эсмондам преизрядное количество, потому «ересь» Аластара Эска и его соратников-мятежников пала в уже унавоженную злостью землю. Тивов изгоняли, храмы, постояв пару месяцев бесхозными, как-то незаметно растаскивались по кирпичику, а иной раз и сгорали дотла. Случайно, разумеется, совершенно случайно. Пару раз дошло дело до самосуда над особо непонятливыми служителями Предвечного. Но главное в другом – Предвечный, такой могущественный и всесильный, молча принимал от смертных оскорбления и поношения, но ничегошеньки не менялось в жизни святотатцев.

Кое-кто из старожилов, коих в мирном Янамари поболе, чем в иных графствах будет, помнили из рассказов своих предков о том, как жестоко карали Богини Луны отступников. И никто из ролфи, некогда принявших нового бога, не осмелился плохо подумать о… ну, скажем, Морайг.

«Что это за бог такой, а? – вопрошали внезапно прозревшие люди. – Этих он слышит, других не слышит, от этих принимает веру, от иных – ни в какую. Одним – магию и все блага, другим – «ничего», помноженное на «никогда». Его проклинают – он молчит. Стало быть, прав диллайнский князь: Предвечный – лжебог. И точка!»

Соглашались, на собраниях общин выступали, присягали Аластару целыми деревнями. А служить ему с оружием в руках не хотели.

Можно, конечно, предоставить разбираться с проблемами Илдреду Кану, но как-то неудобно, несолидно как-то. Все замечательно: новое государство, новый повелитель, новые законы, вот только для графа Янамари вся эта красота и новизна обещали в скором времени выйти боком. Кто у нас ближе всех к Санниве? Янамари! Житница для людей и пастбище для кавалерии, но при этом самая, как выразился Носатый Филин, демилитаризованная территория Синтафа. А с другой стороны, какой смысл было расквартировывать в сердце могучей Империи боеспособные части? Никакого. А теперь попробуй защити мятежную житницу-хлебницу от возмездия. Ведь именно здесь развернутся боевые действия, именно эти поля вытопчет конница, а с этих невысоких холмов будут бить пушки. Не для себя Рамман собирал сейчас ополчение, а для Княжества Файрист. Оттого и прибыл в Янамари многоопытный Илдред Кан, чтобы возглавить подготовку к обороне ставшего в одночасье пограничным графства. И армию привел. Раз граница с Конфедерацией и морское побережье прикрыты союзниками-ролфи, то самое время озаботиться защитой рубежей южных.