Турецкий горошек - Д. Л. Нельсон

– Ну, мне не хочется отказывать вам, но…

– Не переживайте, Сильвия. Даже не говорите ему, что я звонила. Мы сделаем вид, что этого разговора не было. – Я слышу ее вздох, вероятно вздох облегчения, перед тем как наша связь прерывается.

В поисках мелочи я роюсь в моей плетеной сумке. Она давно вышла из моды, и к тому же сейчас не тот сезон, но я все равно таскаюсь с ней, потому что в нее влезает много всякой всячины – книжки, блокноты, ручки, мелочь, кусковой сахар, журналы и еще много всего. Абсурд! Ни единой монеты. Вовсе нет денег. Я пытаюсь позвонить с помощью телефонной карты. Оператор сообщает мне, что она аннулирована.

У Питера нет телефонной кредитной карточки. Надо будет звякнуть сегодня или завтра моей адвокатессе. Вернувшись к машине, я объясняю, что случилось.

– К сожалению, у меня тоже нет мелочи. Посмотри-ка. – Он показывает на магазин для беременных, расположенный на другой стороне улицы. – Пока ты звонила, я все думал, как хорошо будет смотреться на тебе то симпатичное платье в витрине. Давай купим его, чтобы оправдать нашу поездку. Может, еще и мелочью там разживемся.

Мы мчимся на другую сторону трассы 28, чтобы взглянуть на голубое вельветовое платье. Хлое повезло, что машины не превратили ее родителей в конфитюр.

Зайдя с платьем в примерочную кабинку, я осматриваю мой животик в трехсторонних зеркалах. В них безусловно отражается беременная женщина. Я мельком глянула и на мой целлюлит. Доктора, утверждающие, что его не существует, никогда не видели моих бедер. Целлюлит напомнил мне о Джилл, у которой его действительно не было и в помине. Может, мне досталась ее доля. Нам с ней не удалось больше поговорить. Она включила автоответчик и не отвечает на мои звонки.

Я надеваю платье через голову, провожу расческой по волосам и пристегиваю матросский воротник. Откинув занавеску примерочной, я выхожу к Питеру походкой манекенщицы.

Он улыбается.

– Ты выглядишь великолепно. Давай купим его. – Я согласна.

У нас появляется мелочь для телефонных звонков, но разговор с адвокатом может слегка подождать. Мне хочется еще выбрать и подходящую пару туфель к моему новому платью.

Перед поворотом на трассу 93 мы заходим в обувной магазин, предоставляющий скидки покупателям, которые расплачиваются наличными. Мне понравилась одна отличная пара туфель на низком каблуке.

Я вручаю свою кредитку клерку, поблескивающему лысиной, в которой отражается сияющая над ней лампа. Он вставляет карту в проверочный аппарат. Он свистит. Клерк делает вторую попытку. Свист повторяется.

– Можно выяснить, что случилось? – спрашиваю я.

Он выясняет.

– Сожалею, но ваш счет закрыт, – говорит он.

– Странно, до сегодняшнего дня все было в порядке. У меня на счету больше десяти тысяч долларов.

Продавец выглядит озадаченным.

– Сколько раз вы пользовались ею сегодня? Большинство банков ограничивает дневные выплаты на случай кражи кредитки. Умные воры знают о таких ограничениях и делают много дешевых покупок.

Мы с Питером переглядываемся. Интересно, может, продавец принял нас за грабителей? Я достаю свою чековую книжку, чтобы выписать чек. Я открыла новый счет на свое имя. У меня больше нет права пользоваться нашим общим с Дэвидом счетом.

– Сожалею, – говорит служащий. – На чеке должны быть также указаны ваше имя и адрес. – Для начала мне выдали такую упрощенную голубую чековую книжку. Я еще не получила заказанные постоянные чеки. Счет пока слишком мал.

Слезы сбегают по моим щекам. Забавно мы, должно быть, смотримся – плачущая беременная женщина, утешающий ее молодой кавалер и лысый клерк, всем своим видом выражающий желание оказаться подальше от нас.

Питер выписывает чек. У него все в порядке и со счетами, и с кредитками, и с удостоверением личности.

В машине вместо злости у меня возникает ощущение беспомощности. Всю обратную дорогу я бессвязно ругаюсь и ворчу, а Питер издает подходящие сочувствующие возгласы. Он паркуется на стоянке преподавательского состава и уходит к себе на работу. Ворвавшись в свой кабинет, я звоню моей адвокатессе.

Она подходит к телефону и выслушивает мои бессвязные обвинения. Не сомневаюсь, что она так часто слышит подобные истории от своих клиенток, что они ей порядком надоели. Мы договариваемся встретиться сегодня вечером, не дожидаясь шестнадцатого числа.

Я еще раз звоню Сильвии и, дав ей номер Питера, прошу передать Дэвиду, чтобы он позвонил мне как можно быстрее. Проходит неделя. От Дэвида ни слуху ни духу. Я ежедневно созваниваюсь с Сильвией. Звоню по моему старому домашнему номеру. Звоню Кэрол Госс. И прекращаю все попытки.

Питер сопровождает меня к врачу на амниотическое исследование. Как я и предполагала, это довольно неприятная процедура. После нее, совсем расклеившись, я договариваюсь о подмене в колледже. Слоняясь по дому в тренировочном костюме, купленном на вырост, в ожидании дальнейшей полноты, я осознаю, что пропустила собрание по поводу Самнера.

К субботе мне становится лучше. Мы смотрим передачу по общеобразовательному каналу, посвященную канадским аборигенам. Они выстукивают свои древние мелодии, и их дыхание облачками пара кристаллизуется в морозном воздухе. В Калгари почти так же холодно, как в Бостоне.

Босси свернулась калачиком у наших ног. Моя голова лежит на коленях Питера. Он укрыл меня шерстяным пледом. Мать Питера связала его в две нитки, чтобы он согревал ее сына в морозной Новой Англии, когда он поехал сюда учиться.

Звонит телефон. Питер откинулся в сторону и ухватил Гарфилда за спинку.

– Алло. – Пауза. – Держись, – шепчет он, закрыв микрофон рукой. – По-моему, это Дэвид.

На телеэкране крупным планом показывают маленькую девочку. Я беру трубку.

– Привет.

– Привет, шлюха.

На экране ребенок в одежде из оленьей кожи смотрит, как пляшут его взрослые соплеменники. Питер убирает звук, чтобы я могла сосредоточиться.

Я вспоминаю раздавленные им гусиные яйца. Вспоминаю о разбитой вазе. Странно, обычно Дэвид не прибегает к грубостям, пытаясь досадить кому-то. Я решаю не реагировать на его выпад, как при общении с недовольными студентами. И безответность моя тут ни при чем, это просто стратегия сбережения сил.

– Мне нужно забрать кое-какие мои вещи из дома: мой компьютер, бабушкину картину и кое-что из одежды.

– Круто. Это его щенка ты вынашиваешь?

– Как ты узнал?

– Поговорил с доктором Френчем. Он поздравил меня, что я стану отцом. Только отец-то не я. Отец твоего щенка какой-то извращенец.

– Никакой он не извращенец.

– Да уж видел, как вы смотритесь. У меня есть фотографии: на одной ты раздаешь какие-то отбросы, а на другой целуешься с этим шутом гороховым. Ради бога, Лиз, он же моложе тебя на десять лет. И к тому же хиппи-недоучка.