Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей - Рудольф Баландин

В последней трети ХХ века спиритизм возродился на основе науки. Американский врач Раймонд Моуди издал книгу «Жизнь после жизни». Затем он вновь вернулся к этой теме, которую подхватили не только медики, но и оккультисты. Немногие учли то, что Моуди складывал общую картину полёта души по фрагментам из разных свидетельств лиц, побывавших «на том свете». По его словам: «Не всякий, кто прошёл через клиническую смерть, помнит что-либо об этом».

Многие люди при недолгой остановке сердца вообще не испытывают никаких ощущений: погружаются в небытие, как в сон без сновидений. Если бы все ощущали исход души из тела, полёт в тоннеле, радость встречи со светоносным существом, значит, всем нам суждено это пережить после жизни. Но если так бывает редко и не всегда по одному сценарию, значит, в угасающем мозгу порой возникают образы, и это вполне естественно.

Нет доказательств существования души вне тела. Как она может думать без мозга, видеть и слышать без органов зрения и слуха?..

Не исключена возможность перехода духовной субстанции в «мир иной». В последней версии таблицы Менделеева нулевой элемент нулевого ряда – вакуум (Ньютоний). Предположим, в «антимире» вакуума в виде трёхмерной тени присутствует наше отражение (как отражены в нём все тела, обладающие массой покоя). Такой вариант выглядит фантастично, но нет в нём ничего невероятного.

Однако такой «отпечаток личности» вряд ли сохранится целиком при деградации тела. Могут, предположим, остаться фрагменты того, что мы называем душой. Но они должны представлять какую-либо ценность для этого или того миров. Это, пожалуй, единственный вариант, о котором допустимо строить догадки, не теряя научной опоры.

Может ли выдающийся учёный быть суеверным? Пример Бутлерова показывает: да, может. Ни лекции Менделеева, ни выводы авторитетной комиссии не убедили его в ложности спиритизма. Почему?

Он много раз участвовал в спиритических сеансах, проводил их у себя дома. Свою привычку к объективным лабораторным исследованиям он распространил и на «опыты» с вызыванием духов. Не мог допустить, что кто-то из его знакомых, сидящих с ним за одним столом, например, знаменитый медиум Даниэль Дуглас Юм, способен фокусничать.

Не всегда бывает явный обман. Некоторые люди, впадая в транс, могут невольно обманывать самих себя и окружающих. Тем более, если собрался тесный кружок единомышленников.

Почти все люди в молодые и зрелые годы не желают воспринимать смерть как вечное небытие. «Быть или не быть?» – вопрошал Гамлет в трагедии Шекспира. Он страшился не вечного покоя, а возможных посмертных видений и мучений души.

Возможно, такое чувство испытывал Бутлеров. Спиритизм внушал ему надежду на бессмертие души. А вера или суеверия чаще всего сильнее доводов рассудка и подчиняют их себе.

Быть! Вот простой ответ на вопрос Гамлета.

Надо достойно пройти свой недолгий жизненный путь в этом мире. Это проверка на качество прожитого, продуманного и созданного.

Как человек распорядился бесценным даром жизни? Что сделал для того, чтоб хотя бы частица души обрела бессмертие? Вот в чём вопрос.

Мне давно хотелось написать книгу, назвав её «Жизнь, удивительные приключения и замечательные открытия выдающегося учёного, самобытного мыслителя, революционера-анархиста князя Рюриковича Петра Алексеевича Кропоткина».

Начал бы я её так: «Жил-был маленький принц…»

Да, речь идёт о принце, а по-русски – князе, Петре Кропоткине. Был он самым необычайным принцем на свете. У него не расходились слово и дело, идеалы и поведение, образ жизни и образ мысли.

О нём Оскар Уайльд сказал: «Человек с душой того прекрасного Христа, который, кажется, идёт из России», считая его одним из двух по-настоящему счастливых людей из всех, кого он знал.

В сказке «Счастливый принц» Оскар Уайльд показал радость дарить людям добро даже ценой собственных лишений. Это доказывает судьба Петра Кропоткина, подтверждая тезис Канта: не надо стремиться к счастью, надо быть достойным счастья.

Ромен Роллан писал: «Я очень люблю Толстого, но мне часто казалось, что Кропоткин был тем, о чём Толстой только писал. Он просто и естественно воплотил в своей личности тот идеал моральной чистоты, спокойного, ясного самоотречения и совершенной любви к людям, которой мятущийся гений Толстого хотел достичь всю свою жизнь и достигал только в искусстве».

Необычайным было поведение Петра Кропоткина. Он сам избрал свой жизненный путь и упорно следовал по нему вопреки судьбе, которую предопределили ему рождение, воспитание, обучение. Его не остановило то, что этот путь был смертельно опасен.

Пётр Алексеевич отличается от прославленных учёных, общественных деятелей не особыми должностями и званиями, не тем, чего достиг в карьере, а тем, от чего отказался. Сын богатого помещика стал интеллигентом-пролетарием, жил только своим трудом; камер-паж императора оказался бесстрашным путешественником, столбовой дворянин – народником-анархистом.

Один мой интеллигентный знакомый, ставший монархистом, сказал, что Пётр Кропоткин был либо предателем Российской империи, как все революционеры, либо безумцем с манией величия.

Эта мысль меня возмутила. Подумав, нашёл её вполне допустимой. Не так-то просто решить, какие причины побуждают человека порвать со своей социальной группой, пренебречь всем тем, что считается самым ценным в общественном мнении, а также в научном сообществе.

Родился Пётр Кропоткин в Москве в семье генерала, потомка Рюриковичей. Рано лишился матери. Учился в Первой гимназии, что на Пречистенке. Испытал грозные раскаты отцовского гнева и затаённую злость мачехи. У него был старший брат Александр. Добрые няньки и слуги – из крепостных – жалели барчуков-сироток.

Окончил он Пажеский корпус с отличием, был камер-пажом Александра II. Его ждала блестящая карьера. К удивлению царя, он выбрал службу в Амурском казачьем войске.

В Сибири и на Дальнем Востоке Кропоткин совершил ряд тяжелейших экспедиций, порой опасных для жизни; открыл неведомые ранее горные гряды, вулканические области, Патомское нагорье; уточнил сведения о географии и геологии Сибири, Дальнего Востока.

Вернувшись в 1867 году в Петербург, работал в Русском географическом обществе, учился на физико-математическом факультете Петербургского университета, зарабатывал на жизнь публицистикой.

Его научная карьера начиналась блестяще. 21 марта 1874 года в Петербурге на общем собрании Географического общества он выступил с докладом о результатах научных исследований в Финляндии и Швеции.

Тридцатидвухлетний князь – с окладистой бородой, широким лысоватым лбом – отрицал общепринятое мнение о существовании в недавнем прошлом на месте Русской равнины холодного моря, по которому айсберги разносили скандинавские валуны. По его мнению, их притащили с севера великие ледники.

Оживленные прения не прояснили проблемы. Трудно было вообразить столь непомерно обширные ледники. Но и оспорить доводы докладчика было трудно. Подвёл итог знаменитый геолог Барбот де Марни: «Был ли ледниковый покров или нет, но надо признать, господа, что всё, что мы говорили о действиях плавающих льдин, в действительности не подтверждается никакими исследованиями».