Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей - Рудольф Баландин

Быть может, именно некоторые странности, неординарность мышления, чрезмерно жёсткая установка на одну идею помогли ему стать соавтором великого открытия Лобачевского.

Выдающийся учёный, как принято считать, должен быть рассудочным, хладнокровным. Это вполне оправдано в первую очередь для тех, кто проводит тщательные наблюдения, физические эксперименты, химические опыты, а затем на основе строгих законов логики обобщает полученные материалы.

Однако такие занятия подчас вызывают парадоксальную реакцию. Постоянное напряжение рационального сознания подавляет эмоциональное подсознание, и оно проявляет свою активность в каких-то других действиях. Такую роль у Яноша Больяи играла (в полном и переносном смысле слова) скрипка.

Другой пример: Эммануил Сведенборг. У него вырвавшееся на свободу подсознание подчинила себе рациональный ум. Нечто подобное, только не в такой яркой и патологической форме, произошло с выдающимся химиком Александром Михайловичем Бутлеровым.

В его жизни до некоторых пор всё шло так, как бывает у многих талантливых учёных. Окончил Казанский университет, работал в химической лаборатории у Н.Н. Зинина. Преподавал студентам-медикам физику и физическую географию, а позже читал лекции по неорганической химии на физико-математическом факультете.

Во время заграничной командировки познакомился с лучшими лабораториями Западной Европы. В 1857 году опубликовал свою первую статью «О действии осмиевой кислоты на органические соединения». Осенью 1861 года изложил теорию химического строения, согласно которой свойства веществ зависят от порядка связей атомов в молекулах и их взаимного влияния (доклад на съезде немецких врачей и натуралистов «Нечто о химической структуре тел»). Объяснил явление изомерии. Синтезировал ряд органических соединений, в том числе уротропин, полимер формальдегида. Открыл полимеризацию изобутилена. Предвосхитил идеи стереометрии.

Бутлеров стал профессором Казанского университета. В 1868 году получил Ломоносовскую премию. Д.И. Менделеев предложил его кандидатуру на должность профессора химии Петербургского университета:

«А.М. Бутлеров – один из замечательнейших русских учёных. Он русский и по учебному образованию, и по оригинальности трудов. Ученик знаменитого академика нашего Н.Н. Зинина, он сделался химиком не в чужих краях, а в Казани, где и продолжает развивать самостоятельную химическую школу. Направление научных трудов Александра Михайловича не составляет продолжения или развития идей его предшественников, но принадлежит ему самому. В химии существует бутлеровская школа, бутлеровское направление».

В 1871 году А.Н. Бутлерова избрали в Петербургскую академию наук (членом которой так и не стал Д.И. Менделеев).

Бутлеров не ограничивался только занятиями химией. Его с юных лет интересовали насекомые. В университете он выбрал сначала профессию биолога, написал дипломную работу «Дневные бабочки волго-уральской фауны», но затем увлёкся химией.

Он несколько лет возглавлял Вольное экономическое общество. Был известным пчеловодом, автором книги «Пчела, её жизнь и главные правила толкового пчеловодства», выдержавшей более десятка изданий. Его «Введение к полному изучению органической химии» (1864) вскоре перевели на немецкий язык, что показательно, ибо в Германии к тому времени сложилась группа химиков-органиков мирового уровня.

Бутлеров был талантливым химиком-аналитиком и теоретиком, успешным практиком-пчеловодом и общественным деятелем, превосходным преподавателем. Он отличался спокойным характером и незаурядной физической силой.

Правда, в его детстве был случай, который при желании можно отнести к мистическим пророчествам. Во время пребывания в пансионе он три дня носил на груди доску с надписью: «Великий химик».

Но это было не признанием его достижений в учёбе, а наказанием за то, что он, занявшись втайне от воспитателей изготовлением бенгальского огня, устроил взрыв. С этой надписью он стоял в углу столовой в то время, когда другие дети обедали.

Он действительно стал великим химиком. Но при этом вновь прославился самым неприятным образом. Намекая на него, сатирический журнал «Стрекоза» в 1876 году опубликовал стихи с такими строфами:

Современный филолог и журналист Илья Виницкий, приведя эти стихи, добавил: «Автор фельетона “В мире духов. (Ощущения, признания, характеристики и наблюдения аксако-бутлеро-вагнероведа)” подписывается псевдонимом Не-Вагнер. В этой сатире, вышитой по мотивам вагнеровских “чудес”, изображаются, в частности, спириты, исполняющие гимн “тирес-тирес-бербере”, а потом, под общий крик радости и умиления, дружно падающие на землю перед медиумом… В другой юмореске Вагнер и Бутлеров являются на маскарад в костюмах сумасшедших и поют куплеты: “С шиком мы явились, с шиком и ушли”».

Дело в том, что во второй половине ХIХ века профессор химик А.Н. Бутлеров и профессор зоолог Николай Петрович Вагнер (1829–1907) всерьёз увлеклись модным в то время спиритизмом – искусством вызывать духов умерших людей и общаться с ними.

Русский публицист А.Н. Аксаков перевёл две книги Сведенборга и стал популяризировать его учение. Издал в 1864 году «Евангелие по Сведенборгу». Его идеи способствовали распространению спиритизма в России. Пока вызывали духов и беседовали с ними обыватели в полутёмных квартирах, просвещённые люди считали это нелепым развлечением от глупости и безделья.

Группа единомышленников, увлечённых таинственными явлениями, волнуется, возбуждается, стремится испытать необычайные переживания. Этому способствует интимная обстановка. Спириты усаживались вокруг стола, клали на него руки и сосредоточенно ждали, когда на их вопросы начнет отвечать вызванный дух. Он заявлял о себе или вращением столика, или стуками. Иногда возникали какие-то видения.

Среди группы мог находиться шутник или жулик, который вращал столик или постукивал. Но бывало и так, что спириты невольно, бессознательно двигали столик или стучали, воображая, будто общаются с духами.

В журнале «Русский Вестник» (ноябрь, 1875) была опубликована статья А.М. Бутлерова «Медиумические явления». Автор сразу же заявил, что, печатая не раз по-немецки об этих явлениях, он «считал до сих пор несвоевременным говорить о них в русской печати». Его останавливал печальный опыт Н.П. Вагнера, которого за такие публикации критиковали и даже осмеивали.

По словам Бутлерова, «главная причина распространения спиритизма лежит просто в реальности фактической стороны дела, и более или менее странные толкования примешиваются сюда потому, что в огромном большинстве случаев факты подпадают обсуждению лиц, не подготовленных к тому, чтобы мыслить строго».

Он утверждал, что наблюдал «реальные, неподдельные явления природы», которые «требуют наблюдения, изучения».