Индия. 33 незабываемые встречи - Ростислав Рыбаков

Утрируя, можно сказать, что соотношение сути индуизма и его внешней, религиозной формы примерно такое, как если бы мы стали разыгрывать в деревнях философию Гегеля с помощью кукол, изображающих, скажем, Бабу Ягу и того же Колобка.

На вертикальной шкале боги занимают место, естественно, более высокое, чем люди, но в том же ряду. Они интересны своими ссорами, сварами, соперничеством (как их античные братья и сестры), они привлекательны своими подвигами. Все вместе они несут сложнейшую образовательную функцию, но они же выступают как ступени медитативного духовного подъема. При этом чрезвычайно важно отметить следующее: проводимые мною в течение десятилетий полевые исследования подтверждают мнение индийских ученых и теологов о том, что даже безграмотные крестьяне, чему и кому бы они ни поклонялись в своей обыденной практике, всегда знают, что за примитивными идолами, нередко слепленными их же руками, простирается единое бесконечное Нечто, объединяющее в себе всех богов, всех людей, все религии Индии и мира.

Для индуизма, и об этом уже много писалось, действительно характерно отсутствие единого, всем предписываемого пути. У каждого человека своя дхарма, своя карма, свой путь, своя, наконец, свобода воли. Все религии в основе своей истинны и одинаковы, ибо направлены к духовному благу человека, различия же в обрядах, догматах и т. п. Это различия чисто человеческие, вызванные причинами географического или исторического характера. «На каком бы пути ни приблизился ты ко мне, – говорит Кришна человеку, – я встречу тебя на полдороге». И к Христу, и к Будде индусы относятся с величайшим уважением Сложнее отношение с исламом, но на то есть свои причины.

Индуизм – религия не миссионерская, не прозелитическая. Поскольку индусом можно стать, только родившись в индусской семье, то никто не стремится обратить кого-либо в свою веру: с уважением относясь к вашим традициям, индусы в беседах с иноверцами всегда готовы говорить о «гармонии религий», но мягко и настойчиво отведут ваши попытки имитировать их религиозную практику. Им чуждо деление мира на «истинно верующих» и язычников, хотя элементы индусского мессианства в последнее время стали весьма заметны в идеологии правых и националистических партий Индии. Но не будем касаться политики, соотношение религии и политики в Индии (да и не только в Индии) блестяще определил в свое время один из вождей сикхского коммунализма: «Религия – конь, политика – всадник».

Отсутствие единого пути (при, повторюсь, отсутствии строго определенного канона или писания) означает, по сути своей, удивительную свободу для духовного развития человека. Но в реальной жизни все гораздо более детерминировано: еще до своего рождения человек уже отнесен к определенной касте, вся его жизнь, род занятий, брак, вся его дхарма неукоснительно очерчены самим фактом его рождения в данной касте; и все перемены, которые могут действительно в корне изменить его существование, отнесены из этой жизни в следующую, и то, если позволит накопленная им карма. При этом он не только не имеет права изменить свою судьбу, но и роптать на нее не может, даже мысленно.

Система, однако, позволяет «выпустить пар», и если человеку невмоготу жить его сегодняшней жизнью, он может уже сейчас разорвать этот порочный круг и выйти из него на свободу, – на свободу в качестве выходца из общества, всеми уважаемого, но изгоя. Он должен стать странствующим монахом, жить на подаяние, а до этого пройти через свой собственный похоронный обряд. Для индусского общества он в своем прежнем качестве – умер.

Социальная система индуизма жестока; но парадоксальным образом перенесение обычных для угнетаемого человека чаяний в «жизнь после жизни», сулящее непременное вознаграждение, пусть не «сегодня и сейчас», но и не в заоблачном рае, что и в том, и в другом случае рождает агрессивность и Фрустрацию, – это перенесение действует психологически успокаивающе. Как правило, даже толпа в Индии не несет того необъяснимого агрессивного накала, с которым мы сталкиваемся хотя бы в московском метро. Лица людей, даже стоящих на самом низу социальной лестницы, практически всегда готовы осветиться улыбкой, и даже представителям низших каст свойственно какое-то особое, величавое достоинство, может быть, оттого, что они помнят о потенциальной божественности каждого?

Отсутствие злобы, уважение ко всему живому – эти черты национального характера я хотел бы проиллюстрировать примером из каждодневной жизни Индии: узкая, грязная мостовая в Калькутте, по которой нескончаемым потоком движутся рикши, повозки, автомобили, тысячи пешеходов (причем никто не соблюдает никаких правил), – ив середине этого водоворота лежит и спокойно спит шелудивая бродячая собака. Никто никогда не наступит на нее, никто не заденет и не обидит ее, она может спать спокойно. Она – дома. Она – в Индии.

Конечно, есть и такое явление, как индусский фашизм, но мы условились не говорить о политике.

Несмотря на грязь, несправедливости, ужасающую нищету, несмотря ни на что, – в чем-то очень существенном, самом главном – Индия показывает нам пример того, как следует жить в этом мире.

И мне кажется, что все уже сказанное и все, что еще хотелось бы сказать об Индии и индуизме, укладывается в удивительно емкую формулу, своего рода послание Индии всему миру, и если мы осмыслим это послание до самых его глубин, если мы научимся, не отказываясь от своих традиций, жить в соответствии с этой великой Истиной, тогда и Россия наконец перестанет быть той страной, которая всему миру демонстрирует, как не надо жить. Ведь предсказано без малого сто лет тому назад: «В грядущем столетии Россия поведет за собой мир – но путь ей укажет Индия». Это предвидение великого подвижника Свами Вивекананды.

А послание Индии содержит всего три слова, но в них весь индуизм, вся мудрость, вся духовная зрелость этого народа.

Вот это послание: «Единство в многообразии». Постараемся же овладеть этой вершиной. Поднимемся над столь привычным нам дуализмом всего и вся. Ибо здесь заключена, как сказали бы индусы, наша дхарма. Дхарма грядущего столетия.

Первый раз я приехал в «святой град» Канчипурам много лет тому назад, в 1985 г. Приехал специально, чтобы увидеть Шанкарачарью. Приехал, не скрою, в некотором смущении духа. Конечно, я знал, что здесь расположен важнейший из основанных тысячу лет назад великим философом Шанкарой центров и что «настоятель» его почитается как Бог и духовный царь – раньше, совсем недавно еще, на пути его царственного слона выстраивались богато украшенные арки и женщины сыпали на дорогу лепестки роз.

В Мадрасе я узнал, что нынешний Шанкарачарья почти всегда ходит пешком, от деревни к деревне, лишь изредка, по причине своего невероятно преклонного уже возраста, пользуясь паланкином. Но там же узнал я и нечто, меня поразившее. Оказывается, Шанкарачарья один, но в трех лицах. Причем, не только на иконах (в полутемном храме подвели меня к изображениям Шивы, его окружения, его символов и, показывая на худенького старичка на иконе, почтительно сказали – вот с ним Вы послезавтра встретитесь в Канчипураме.„), не на иконе, а реально, физически, во плоти. Есть три человека и все вместе они Шанкарачарья – старый, средний и молодой. Главный, разумеется, старший, молодой пока вовсе не в счет, он еще юн, недавно только отнят у родителей, избранный старшим по традиционным приметам; сейчас он не функционирует как Шанкарачарья, а только изучает приличествующую сану науки. Но со временем, сказали мне, удивляясь моей непонятливости, произойдет своего рода ротация: когда умрет старший, средний займет его место и станет духовным владыкой, а младший станет средним и приступит к активной деятельности в миру. И снова посланцы Шанкарачарьи найдут где-то ребенка, которого сделают младшим в этой странной иерархии живых богов.